Литература битников. Роман Джека Керуака «На дороге»
ДВИЖЕНИЕ БИТНИКОВ
Большое влияние на американскую литературу 50-70-х гг. годов оказала философия экзистенциализма. Проблема отчуждения человека легла в основу идеологии и эстетики поколения так называемых “битников”. В 50-х гг.
в Сан-Франциско образовалась группа молодой интеллигенции, которая назвала себя “разбитым поколением” – битниками. Битники восприняли близко к сердцу такие явления, как послевоенная депрессия, “холодная война”, угроза атомной катастрофы.
Битники фиксировали состояние отчужденности человеческой личности от современного им общества, и это, естественно, выливалось в форму протеста. Представители этого молодежного движения давали почувствовать, что их современники-американцы живут на развалинах цивилизации.
Бунт против истеблишмента стал для них своеобразной формой межличностного общения, и это роднило их идеологию с экзистенциализмом Камю и Сартра.
Смысловой центр – негритянская музыка, алкоголь, наркотики, гомосексуализм. В круг ценностей входит сартровская свобода, сила и напряженность душевных переживаний, готовность к наслаждениям. Яркая манифестация, контркультура. Безопасность для них – скука, а потому болезнь: жить быстро и умереть молодым.
Но в действительности все было пошлее и грубее. Битники героизировали хипстеров, придавали ми социальную значимость. Писатели этой жизнью жили, но маргиналами не были. Битники не были литературными выразителями, они только создавали культурный миф, образ романтического бунтаря, святого безумца, новую знаковую систему.
Им удалось привить обществу стиль и вкусы маргиналов.<\p>
Знаковой фигурой среди писателей-битников стал Джек Керуак. Его творческое кредо заключено непосредственно в художественных текстах. Керуаком написано десять романов. Манифестом писателей-битников стал его роман “Городок и город”.
Керуак сравнивал все свои прозаические произведения с прустовской эпопеей “В поисках утраченного времени”.
Изобретенный писателем “спонтанный” метод – писатель записывает мысли в том порядке, в котором они приходят ему в голову, – способствует, по мнению автора, достижению максимальной психологической правдивости, сокращению дистанции между жизнью и искусством. “Спонтанный” метод роднит Керуака с Прустом.
В большинстве произведений Керуака герой предстает в облике бродяги, убегающего от общества, нарушающего законы этого общества.
Путешествие битников Керуака – это своеобразный “рыцарский поиск” по-американски, “паломничество к Святому Граалю”, по сути – путешествие к глубинам собственного “я”.
Для Керуака одиночество – главное чувство, уводящее человека от реального мира. Именно из глубин своего одиночества и следует оценивать окружающий мир.
В произведениях Керуака почти ничего не происходит, хотя герои находятся в постоянном движении. Герой-рассказчик – личность, идентичная автору. Но в романах Керуака почти всегда присутствует и второй герой, за которым ведет свое наблюдение повествователь. Д. Коупленд “Поколение Икс”
Персонажи Коупленда не рвутся к славе, не делают карьеру, не устраивают свою семейную жизнь – даже романов, в сущности, не заводят. Не ищут рецептов счастья в чужих религиях и традициях. Только разговаривают и смотрят на небо. Не любуются небом, а именно смотрят. А если и любуются бессознательно, то вслух об этом никогда
не скажут. С материальным миром вообще и предметами массового потребления в
частности герои Коупленда находятся в особых отношениях. Всякий объект накрепко впаян для них в конкретный ломоть времени. <\p>
Источник: https://students-library.com/library/read/45064-literatura-bitnikov-roman-dzeka-keruaka-na-doroge
автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.05 диссертация на тему: Метод и жанр прозы Джека Керуака
Несмотря на больше и неоспоримые достижения советского литературоведения в области исследования современной американской литературы, все еще осталось немало недостаточно изученных явлений. Одним из таких слабо изучениях феноменов является литературное творчество битников, или, как их часто называют в советских исследованиях – “разбитого поколения”.
С первого взгляда такое заявление может показаться довольно парадоксальным, так как творчество битников получило оценку во многих исследованиях советских литературоведов. Но необходимо учесть, что в большинстве случаев эта статьи или главы монографий были посвящены не только бхтайкам, но и другим писателям, пишущим на молодежные темы.
До сих пор у нас нет ни одного монографического исследования литературы битников.
В то же время, в зарубежном, особенно американском литературоведении, одному только Керуаку посвящено около десяти монографий, несколько докторских диссертаций, не говоря уже о статьях самого разного объема и содержания.
Необходимо учесть, что битники занимают видное место в общей картане литературного процесса США и что недостаточная степень изученности их творчества может привести не только к некоторым неточным частным суждениям, но и помешать верному и глубокому раскрытию литературного процесса в целом«
Битничество зародилось в первое послевоенное десятилетие.
К середине пятидесятых годов начали выходить в свет первые произведения писателей-битников, незамедлительно вызвавшие большой интерес у читающей публики, в особенности молодежи, ж острую полемику критики.
Но, перед тем как обратиться непосредственно к самому литературному явлению, необходим©, хотя бы в предельно сжатой форме, охарактеризовать особенности породившей его эпохи.
Послевоенное десятилетие было нехегкнм, сложным перко- I дом в общественно! в культурной, в том числе я литературно! жизни Соединенных Штатов Америки. По сравнению с предвоенными годами произошел резки! поворот вправо во всех сферах общественной жизни.
Это бил период холодно! войны, истерической антикоммунистической травли, необузданного разгула реакционных сил, возглавляемых комиссией по расследованию антиамериканской деятельности.
Десятки тысяч прогрессивных американцев подвергались репрессиям: допросам, гонениям и надругательству* Реашщя ставила себе цель полностью покончить с любого рода инакомыслием.
Америка вышла из войны победительнице!: военные действия не коснулись ее территории* Военные заказы и поставки вооружения другим странам способствовали быстрому росту промышленного потенциала США. Именно в Соединенных Штатах, в условиях развитого позднекапиталистическог© общества, впервые стали ощутимыми результаты научно-технической революции.
Возник так называемый “военно-промышленный комплекс”, до небывалых размеров разросся бюрократически! государственны! аппарат. Промышленное развитие вызвало и определенное повышение благосостояния широких слоев населения. Вместе с тем наблюдались и значительные изменения во всех сферах общественной жизни.
Происходила унификация не только производственных, но и потребительских отношений, унификация коснулась и сфер! межличностных отношений. Этот новый тип социально! структуре, который впервые возник именно в Соединенных Штатах, стал известен иод названием “массового общества” или “общества всеобщего потребления”.
Как известно, отлита тельной чертой “общества потребления” является погоня за материальными благами: все более новыми, все более модными и шикарными предметами престижного пользования, самого разного рода« Рост благосостояния сопровождался подавлением и стандартизацией личности, он был достигнут ценой всеобщего конформизма.
В свою очередь, закрепощение человека в роли потребителя усугубило отчуждение, чувство потерянности, страха и беспомощности перед лицом угрожающего миропорядка “атомного века”.
Социально-исторические перемены самым непосредственным образом отразились и в развитии послевоенного литеразурного процесса. Угрожающим образом увеличилось число литературных поделок апологетического, конформистского толка, прославляющих сомнительные добродетели американского образа жизни.
Такого рода литературная продукция всячески поощрялась правящими кругами США, но, несмотря на это, так и не смогла дать хотя бы каких-нибудь художественных ценностей. Продолжало беспрепятственно развиваться и модернистское литературное искусство.
Часть писателей попадала под все более значительное влияние экзистенциалистской философии. Несмотря на большие и существенные различия между' этими двумя тенденциями, было у них и нечто общее, объединяющее.
Как в случае модернистской литературы, так и литературной продукции апологетического толка, наблюдается отмежевание от значительной социальной проблематики, как и суженное, неверное, порой вообще искаженное отражение действительности.
Но в это время продолжали творить и такие замечательные представителя реализма, как Фолкнер, Хемингуэй, Стейнбек и
Уайлдер. Эти писатели успешно ставили и решали многие общечеловеческие проблемы в исторической перспективе.
Нельзя не отметить и литературное творчество писателей социалистической ориентации – таких как А.Мальц, Л.Лоренс, Ф.Боноеки и другие, смело обратившихся к остросоциальной проблематике и создавших определенное число глубоких и значительных произведений. Однако вследствие кампании травли и замалчивания их творчество не смогло оказать действенного влияния на литеразурный процесс в целом«
В условиях холодной войны и маккартизма многие американцы вообще отошли от политики и общественной жизни. Не случайно послевоенное поколение американцев было названо”молчали-вым поколением” •
Вполне логично, что творчество ДжЛСеруака и его собратьев по перу: Гинсберга, Ферлингетти, Холмса и других, – было воспринято как резкий протест против американской действительности. Битники призывали к раскрепощению личности, к уважение свободы и самобытности каждого человека.
Керуак и его товарищи резко отвергли конформистскую литературу, они выступали также и против “академической** элитарности формалистского искусства. Битники призывали вернуть искусству, в частности литературному творчеству, дух уитменовской открытости и демократичности; практиковали публичные чтения поэзии, исполняли собственные стихи в сопровождении джаз-ансамблей.
И, что наиболее важно, они добились того, что их голос протеста был услышан. Недаром одна из ранних статей, посвященных их творчестт ву, так и называется “Единственный бунт поблизости” . Дж.К.
Холмс в статье “Философия поколения битников” писал, что к этой группе принадлежат леди возрастом от двадцати до тридцати лет, многие из них – ветераны трех разновидностей современной войны: “горячей войны, холодной войны и войны, которую упрямо называли не войной, а просто полицейской акцией” 2 (речь идет о корейской войне – Э.О.).
Далее, поясняя значение слшаиЪва'Ь” Холмс озмечает, что оно обозначает состояние не столько усталости, сколько предельной чувствительности нервов, восприимчивости, душевной открытости. Еще важнее то, что битники были занята духовными поисками, что все их проделки имели своей ко« нечной целью обретение веры.
Холмс приводит слова Керуака, что его поколение (т.е. битники) в своей сущности является религиозным поколением.
Полная разочарованность в политике и официальных идеалах, в отличие от представителей “потерянного поколения”, для битников не была чревата цинизмом и апатией.
Разные представители “поколения битников” по-разному задавались все тем же вопросом: “как же нам жить?”. Ответ на этот вопрос битники могли надеяться найти только в глубинах своей собственной душ.
Что же касается литературной деятельности битников, то, пишет Холмс, “оно направлено на защиту человеческого духа пез ред лицом цивилизации, намеревающейся его уничтожить” . Холмс отмечает и аморфность, рыхлость этой группы людей. Последнее весьма существенно, так как до сих пор нет единого мнения от-* носительно того, кто же собственно принадлежал к битникам, а кто нет.
Не вызывают сомнения только два имени – самого Дж.Ке-руака и виднейшего поэта группы – Аллена Гинсберга. Обычно к ним причисляют еще и Холмса, Ферлингетти, Г.Еорсо и Г.Снайде-ра, нередко и У.С.Бэрроуза. Но если учесть взаимовлияния и определенную общность тематики в произведениях вшеназванных писателей и некоторых их современников, то этот список можно было продолжи ть .
Нет однозначного ответа и на вопрос, с чего же началось литературное выступление битников. Существует мнение, что первым собственно битЕшческим произведением был роман Дж.К.
Холмса “Иди!” (хотя, с учетом содержания, английское название !” можно перевести г как “Давай!и), вышедший в 1952 году и принесший его автору известную долю признания. Многие считают начальным моментом литературной деятельности битников чтение поэзии, которое состоялось в Сан-Франциско, 13 октября 1955 года.
В этом чтении участвовали Гинсберг, Снайдер, ФДаманша, Ф.Уэйлен, М.Маклюр и его организатор, уже известный к тому времени поэт -Кеннет Рексрот, кстати, к битникам не принадлежащий. На этом чтении, главным событием которого стало обнародование поэмы Гинсберга “Вопль”, присутствовал Дж.Керуак и его друг Нил Кес-еиди.
Но всеобщим достоянием битническая литература стала после выхода в свет поэмы Гинсберга ЧЗопль” и книги Керуака “На дороге”, соответственно в 1956 и 1957 годах.
Не менее трудно точно определить и конец этого литературного явления. Датировать его смертью “битника номер один” -Дж.Керуака – было бы неверно. Керуак умер в 1969 году, когда на литературной авансцене битников уже сменили приверженцы контркультуры, деятельность которых Керуак резко критиковал.
Видимо, конец битничества по времени совпадает с концом прези-дентсва Дж.Кеннеди, нашего от руки убийцы; с началом эскалации войны во Вьетнаме.
Когда в 1965 году вышла книга Керуака “Ангелы Опустошения” (написанная, кстати, в 1961 году), то она уже воспринималась как итоговое осмысление опыта битничества.
Основной объект нашего исследования – творческое наследие ведущего представителя “поколения битников” – Дж.Керуака. Джек Керуак (Жан Луи Лебри де Керуак) родился в 1922 году.
Начав писать с раннего возраста, он оставил значительное литературное наследие, состоящее из около двадцати книг прозы и четырех сборников стихов, не говоря о рассказах, эссе, литературных декларациях и неопубликованных работах или набросках. Имя Ке-руака неразрывно связано (чтобы не сказать синонимично) с бит-ничеством.
При жизни его обычно именовали “битником номер один” или “королем битников”, его личность и литературное творчество являли собой как бы квинтэссенцию битничества. Он стал легендой еще при жизни, и его личность нередко как бы заслоняла его творчество, которое многим представлялось чисто автобиографическим.
Прежде всего это относится к получившему массовую известность роману “На дороге”. Небезинтересно отметить, что Керуак объединил большинство своих произведений в один прозаический цикл, который назвал “Легендой о Дулузе” (под именем Дулуза выступает автобиографический герой – повествователь цикла).
Первое опубликованное произведение Керуака – объемистый роман “Городок и город”, которое еще не относится к литературе битников, не получило особого внимания критики. Критика по-настоящему обратила внимание на творчество Дж.Керуака только после выхода в свет его романа “На дороге”.
Отсюда берет начало критическая литература о Керуаке, особенно разросшаяся за последнее десятилетие. Собственно говоря, некоторые литературоведы обратились к его творчеству (речь идет о битничес-ких произведениях Керуака, а таких подавляющее большинство) уже до выхода в свет этого романа.
Так, в частности, о нем весьма положительно отозвался М.Каули благодаря которому роман н был принят издательством “Вайкинг”. Множество ранних отзывов на книгу Керуака “На дороге” носили самый разный и противоречивый характер. Так, например, Дж.
Милстейн, в рецензии, опубликованной в газете “Нью-Йорк Тайме”, назвал появление романа “историческим событием” и сравнил значение “На дороге”, как литературного завета, с “Фиестой” Хемингуэя.
Милстейн всецело положительно и одобрительно отозвался об идеях и стремлениях представляемой Керуаком группы литераторов и по достоинству оценил манеру письма и свежесть авторского видения в ро5 мане .
Противоположное отношение – полное отрицание творческих поисков Керуака и других битников, выразил другой критик -ныне небезызвестный апологет “нового консерватизма” и один из советников президента США Рейгана – Норман Подхорец. Его статья озаглавлена: “Невежественные богемцы”.
В своей статье Подхорец дает более чем полный перечень всех возможных “грехов” битников, в первую очередь Дж.Керуака. Он упрекает его за “невежественный популизм”, преклонение перед “простыми сельскими типами и городскими обездоленными”, за примитивизм и самопроизвольность письма.
Более того, Подхорец пишет, что битники враждебно настроены по отношению к цивилизации вообще и что в книгах Керуака (ко времени выхода статьи Подхореца была опубликована еще одна книга писателя – “Подземные”) содержится приглушенный, но несомненный призыв: “Убейте связно говорящих интеллектуалов, убейте люде!, способных спокойно просидеть на одном месте более пяти минут, убейте всех тех непонятных особ, которые способны иметь серьезные отношения с женщиной, увлечься работой, серьезным делом” . Битникам
Источник: https://cheloveknauka.com/metod-i-zhanr-prozy-dzheka-keruaka
В дороге с джеком керуаком
“На дороге” (1957) – культовая книга, подлинное откровение, ставшее символом целого поколения, была написана Джеком Керуаком всего за три недели. Тридцать шесть метров бумаги и беспрерывный поток мыслей и слов. Без знаков препинания, без лишней шелухи. Только автор и его пишущая машинка.
Он был сторонником именно спонтанной, импровизационной техники написания текста, по его мнению, в этом есть что-то от дзен-буддизма. Восточная философия – это вообще для Керуака своеобразный символ благополучия и полного просветления, он стремится к нему.
Но, в тоже время, пребывая в «недеянии» одиночества, в полном молчании, Керуак испытывает определенную тоску по общественным благам – в виде алкоголя, секса, удобств, хорошей еды и пр., но это все будет потом – в одном из последних романов – «Ангелах Одиночества».
А сейчас молодой Сал Передайс, главный герой книги, мчит через всю Америку во Фриско, Калифорния. Город, где ходят толпы хипстеров, в расстегнутых рубашках и с бутылками дешевого вина. Город, где его ждет его лучший друг Дин Мориарти, его девушка, а также чокнутый поэт Карло Маркс, Реми Бонкер и др.
И встретив их всех, Сал вместе со всеми остальными начинает невероятное путешествие через всю Америку (а в конце и захватив часть Мексики).
Это реальная история, реальных людей. Сал Парадайс – Джек Керуак, Дин Мориарти – Нил Кессиди, Карло Маркс – самый известный поэт битников, автор поэмы «Вопль» – Аллен Гинсберг, а вечный бродяга Старый Бык Ли – не кто иной как писатель контркультуры Уильям Берроуз.
Через всю книгу читатель чувствует этот невообразимый запах Путешествия. Этот знакомый с детства запах шпал на перроне, зовущий вдаль, в дорогу. Этим запахом буквально пропитаны страницы книги.
Керуак зовет нас с собой и делает он это без каких-либо просьб или вопросов. Он просто хватает тебя за грудки, тащит к машине и сажает в нее. Всё. Ты уже с ним.
Ты уже в любом случае на его стороне, потому что ты и есть этот Сал, ищущий этот несуществующий город, где ему будет хорошо. Город-мираж, город-призрак.
Пути, ведущие в этот город, разные. Самый главный – это вечная Дорога, вечное путешествие. Пребывая в нем, ты всегда в процессе некоего детского мечтания, поиска, в процессе бытия.
В дороге человек очищается от всего прошлого, от всех неурядиц и бед, от грехов, обливаясь подобно священной водой, Керуак здесь сродни библейскому страннику (подспудные пути – алкоголь, трава, джаз, женщины, и общение, общение, общение, и, конечно же, это различные восточные идеи – буддизм, даосизм и пр.)
Но сейчас мы читаем роман “На дороге” и горячий воздух душной техасской ночи бьет прямо в нос.
Как будто достаточно поднять голову и вокруг раскинутся мексиканские трущобы: мама в лохмотьях держит ребенка и где-то вдалеке собака прыгает рядом с силуэтом человека на фоне заката.
Ты поворачиваешь голову в другую сторону и слышишь призывные крики Дина о том, что надо бы заглянуть в другой бар. Через секунду уже Старый Бык Ли рассказывает длинную историю своей непростой и очень интересной жизни:
«…Некоторые подонки, некоторые – нет, вот и весь расклад» – так нас учит жизни Старый Бык Ли. Он был почти везде на этой Земле: США, большая часть Западной Европы, Северная Африка. «Он травил крыс в Чикаго, торчал за стойкой бара в Нью-Йорке, разносил повестки в Ньюарке.
В Париже он сидел за столиком в кафе и наблюдал, как мимо проплывают недовольные физиономии французов. В Стамбуле пробирался сквозь толпы курильщиков опия и торговцев коврами в поисках своих фактов.
В отелях Англии читал Шпенглера и Маркиза де Сада…»1 Старый наркоман, мечтающий о добрых деньках Америки 1910-го года, когда в аптеках можно было свободно купить морфий, а китайцы курили опиум прямо у себя на подоконниках по вечерам.
У Джека Керуака практически нет самоцензуры, и это не может не подкупать, конечно. Порой даже поражаешься тому, насколько он наивен. Мы не видим некоего героя романа, мы видим обычного человека, и это очень симпатизирует читателю.
Сал ошибается, обижается, делает глупости, ругается, нажирается дешевым бурбоном и жалеет на утро. Он ищет и теряет, находит и разочаровывается. Метущаяся душа, которая ищет покоя в бесконечном поиске своего счастья.
Но среди выпивки и гашиша, среди полночных разговоров, бопа и съемных девиц, мы видим это по-невинному сияющее лицо Джека Керуака, должно быть понимающего что-то большее, чем то, что можно сказать словами.
«Что это за чувство, когда уезжаешь от людей, а они становятся на равнине все меньше и меньше, пока и пылинки не рассеиваются у тебя на глазах? – это слишком огромный мир высится сводом над нами, и это прощание. Но мы склоняемся вперед, навстречу новому безумству под небесами»1.
1″На дороге”, Джек Керуак. – М.: “Просодия”, 2002.
| · 29 · 0 | Степан Сергиенко 1 |
| Видеоролики подобранные к данной статье (2): | на главную · наверх ↑ |
Есть что сказать? Выразите своё мнение к статье!
| Cообщение # 6220, написанное 10-01-2016 в 23:28 МСК, удалено. |
Источник: https://www.habit.ru/20/312.html
Верлибр разбитого поколения: Джек Керуак
Бытует мнение, что поэты живут недолго, потому что они живут быстрее других. Они несутся по жизни, не соблюдая никаких правил – сквозь страсти, наркотики и алкоголь, эмоции и чувства.
Именно такой была жизнь Джека Керуака – поэта, давшего голос целому поколению, писателя, чей роман «На дороге» дал старт литературе битников. Он одним из первых показал безоблачному конформистскому американскому обществу другую Америку – нищую, неприкаянную, отчаянную и свободную. И писал он так же – отчаянно, свободно, спонтанно.
Стиль Джека Керуака стал образцом для всего движения битников, а его книги легли в основу идеологии «бунтующих шестидесятых».
| Джек Керуак |
Джек Керуак – один из самых спорных писателей 20 века. При жизни его называли и гением, и графоманом. Сегодня, как и 60 лет назад, одни критики считают его никудышным писателем, а другие утверждают, что Керуак – классик американской литературы.
При этом и почитатели таланта Керуака и его противники сходятся в одном – без Керуака не было бы ни литературы битников, ни возникших позже на ее основе контркультур.
Проповедник свободы Джек Керуак ворвался в американскую литературу в 1957 году – именно тогда был опубликован его самый известный роман «На дороге», сделавший начинающего молодого писателя «королем битников».
Классик американской литературы и современник Джека Керуака Трумэн Капоте как-то язвительно заявил, что Керуак «не пишет, а печатает». Капоте, который много лет оттачивал свой слог и был великолепным стилистом, был прав – практически все книги Керуака невероятно тяжело читаются.
Неподготовленный читатель быстро устает следить за автором, который экспрессивно, метафорично, бессвязно, описывает окружающую реальность.
Сам Керуак называл свой стиль «спонтанной прозой» и утверждал, что разработал его, вслушиваясь в джазовые импровизации и интегрируя музыку Чарли Паркера, Диззи Гиллеспи и Майлза Дэвиса – своих любимых джазменов – в литературу. Таким образом, романы Керуака – это уникальная смесь рваных ритмов бибопа и непрерывного потока сознания автора.
Стоит отметить, что главные принципы «спонтанной прозы» Керуак позаимствовал не только у джазовых импровизаторов, но и у своего близкого друга Нила Кэссиди. В 1951 году Кэссиди написал Керуаку письмо, в котором описывал свои отношения с женщинами. Керуак сравнил это письмо с «Записками из подполья» Ф.
Достоевского, и положил стиль письма Кэссиди в основу своих литературных экспериментов по созданию «спонтанной прозы». Интересно, что Кэссиди, невольно ставший одним из создателей фирменного стиля Керуака, сам считал себя учеником Керуака и Гинзберга.
Отличительная черта «спонтанной прозы», ставшей основным творческим методом всех писателей-битников – непосредственная спонтанность мыли. Керуак считал, что текст должен ложиться на бумагу неотшлифованным, в том виде, в котором он рождается в голове автора.
Также он всегда настаивал и на том, что любые произведения – стихи ли, проза ли, – должны были публиковаться в том виде, в котором они были впервые записаны автором. По мнению писателя, спонтанность и непрерывность мысли позволяют не только донести до читателя нужную информацию, но и позволяют информации проникать в сознание читателя.
Непрерывности мысли Керуак достигал за счет крайне небрежного отношения к пунктуации. Он практически отказался от знаков препинания.
«Никаких точек, разделяющих предложения, и без того произвольно пронизанные ложными двоеточиями и робкими, к тому же бесполезными запятыми — лишь энергичные тире, отделяющие риторическое дыхание» – так описывал Керуак свой стиль письма в статье «Основы спонтанной прозы».
Он считал, что запятые и точки лишь условные значки, обманывающие читателя и тормозящие речевой поток. Совсем иначе он относился к тире (—), которые, по мнению Керуака, удлиняют фразу, позволяя ей перетекать из предложения в предложения, от абзаца к абзацу. Причем писатель отдавал предпочтение именно длинным (—) тире, считая короткие (–) неправильными и сбивающими читателя с ритма. Также Джек Керуак придавал большое значение графическому оформлению своих текстов. Известно, что он крайне болезненно реагировал на любые попытки литературных редакторов «причесать» его произведения. Он даже вступал в переписку с редакторами издательств, отстаивая свое право пользоваться знаками пунктуации по своему усмотрению. Впрочем, это не всегда помогало. Так, его романы «Доктор Сакс» и «Книга снов» были изданы с «неправильными», с точки зрения Керуака, знаками препинания, что очень расстроило писателя.
Дорога Джека Керуака
Пытаться постигнуть творчество поэта и писателя через призму его жизни – дурной тон. Но в случае с Джеком Керуаком избежать параллелей между жизнью писателя и его книгами просто невозможно. Писатель сам задокументировал свою жизнь лучше любого биографа.
Более того, ни один исследователь творческого наследия «короля битников» не сможет с уверенностью сказать, чего больше в его книгах – описаний реальных событий или вымысла. Практически все произведения Керуака – автобиографичны, а все герои его произведений имеют прототипов.
Керуак был очень внимательным и тонким наблюдателем, и с фотографической точностью запечатлевал на бумаге все, что казалось ему интересным. Многие его друзья обижались на него, обнаруживая рассказы о себе и своих похождениях на страницах его книг. Не исключением стал и принесший писателю известность роман «На дороге».
В этой книге, написанной Керуаком всего за три недели, накачанных бензедрином и кофе, он описал свои путешествия по континенту. Путешествия в компании своего близкого друга Нила Кэссиди, уголовника и наркомана, бродяги и поэта, городского ковбоя, «духовного, давно потерянного братишки».
Керуак описал себя в романе под именем Сэла Пэрэдайза, а Кэсседи – Дина Мориарти. Повествование в романе идет от лица Сэла Пэрэдайза, тогда как главным героем книги является Дин Мориарти – безумный, нищий, неприкаянный, убегающий от обыденности по бесконечным дорогам Америки. Дин Мориарти – анархический гедонист.
Он свободен в выражении своих чувств и мыслей, независим в своих суждениях и действиях. Его жизнь проходит в дешевых придорожных мотелях, в грязных барах, где полупьяные музыканты играют джаз, а посетители курят марихуану, в чужих машинах, увозящих его навстречу приключениям.
Мориарти, влюбленный в путешествия и отрицающий традиционные американские ценности, непонятен большинству своих друзей. Но по мнению Керуака, лучше быть никому не понятным бродягой, чем средним американцем. Автор не идеализирует своего героя, но при этом относится к нему с какой-то романтической симпатией, даже с нежностью.
И еще – он никогда не насмехается над Мориарти. В книгах Керуака вообще нет иронии. Он всегда серьезен и предельно искренен. Те вещи, о которых он пишет – отрицание американской мечты, культа доллара, отказ от традиций и общепризнанных ценностей, нежелание подчиняться правилам «общества процветания», поиск духовного освобождения – все это легло в основу новой контркультуры. И над этим нельзя смеяться.
Верлибр разбитого поколения
Хотя имя Джека Керуака традиционно ассоциируется с романом «На дороге», но литературное наследие писателя не исчерпывается этой культовой книгой. Сам писатель более всего ценил свои романы «Видения Коди» и «Доктор Сакс».
Прототипом главных героев обеих книг стал все тот же Нил Кэссиди. В этих книгах Керуак довел практически до совершенства свой метод «спонтанной прозы», достигнув особой поэтической глубины.
Всего за свою недолгую жизнь Джек Керуак написал 14 романов и издал 25 книг, включая сборники стихов.
Поэтические опыты Керуака воспринимаются читателями гораздо легче, чем его проза. Хотя и при написании стихов «король битников» придерживался своего издюбленного принципа спонтанности. Он никогда не правил и не менял свои стихи, утверждая, что первый вариант всегда самый лучший.
Излюбленная поэтическая форма Керуака, как в прочем и всех поэтов-битников – верлибр. Верлибр Джека Керуака экспрессивен, музыкален, мистичен. Своими учителями в поэзии он считал Уильяма Блейка, Артюра Рембо, Уолта Уитмена. Влияние этих поэтов можно проследить в стихах Керуака.
<\p>
«Бесполезный, бесполезный<\p>
Тяжелый дождь<\p>
Вгоняет в море.»
Также в верлибрах Джека Керуака нашло отражение его увлечение буддизмом, которое со временем переросло в увлечение восточной культурой в целом. Подражая восточным поэтом, Керуак начал писать хокку. Это увлечение востоком не нашло понимания среди друзей писателя.
Аллен Гинзберг крайне негативно отозвался о восточных стихах Керуака, назвав их «безыдейными». Впрочем, Керуак по своему обыкновению не стал реагировать на критику и что-либо менять. Безыдейные, так безыдейные. У Керуака, пожалуй, вообще нет и никогда не было никакой идеологии, кроме самой жизни.
Жизни в рваном, бешеном, не подчиняющемся никаким правилам ритме его любимого джаза. Жизни-как-она-есть. «Единственные люди для меня — безумцы, безумные жить, безумные говорить, безумные быть спасенными… Те, кто горит, горит, горит, как сказочные римские свечи, взрывающиеся пауками среди звезд.» – писал Керуак в своем романе «На дороге».
Он сам был таким безумцем, прожившим свою жизнь на скорости, промчавшись по американской литературе, как по хайвэю. Интересно, что став основоположником и главным идеологом бит-движения, Джек Керуак всегда оставался в стороне от общественной жизни.
Его друзья – Аллен Гинзберг, Уильям Берроуз сумели стать настоящими молодежными лидерами 60-х и сколотить состояния, продавая свои книги. Керуак же, как и герои его книг, всю жизнь оставался неприкаянным бродягой, одиночкой, ищущим ответы на свои внутренние вопросы.
Дорога Джека Керуака оборвалась в 1969 году – он умер от желудочного кровотечения в возрасте 47 лет. Влияние, которое Джек Керуак оказал на американскую и даже мировую литературу – огромно. Эхо бита до сих пор можно слышать в различных культурологических акциях, а дорога Керуака по прежнему манит в путь.
Возможно, Вам также будет интересно:
Источник: https://verlibr.blogspot.com/2011/12/blog-post.html
Битники, хипстеры, и почему нужно читать Джека Керуака
liya_li_ya
Джек Керуак вновь становится популярным. Нельзя сказать, чтобы о нем вообще когда-либо забывали, но имя его произносится (по крайней мере, в наше стране) реже, чем имя другого известного битника – Берроуза.
Сегодня все больше интеллектуалов упоминают о Керуаке всуе и читают его книги, а в магазинах практически без труда можно найти его романы «На дороге» и «Бродяги Дхармы», если их еще не успел купить какой-нибудь более расторопный умник.
Сразу хочу отметить, что говоря об интеллектуалах, я не имею в виду то, что книги Джека Керуака крайне сложны и малопонятны (он, прости Господи и слава Ему же, не Берроуз), а просто подчеркиваю их своеобразие (оно как известно второе после статуса автора, что интересует каждого интеллектуала).
Но откуда такой пусть и медленный, но подъем интереса к Керуаку в России? Если в Америке Джек Керуак фигура культовая, ибо явился он литературе родной страны певцом поколения, которое он сам назвал разбитым, то, что у нас? Читать его книги – показатель вкуса, развитого ума, широкого кругозора, демонстрация своей эрудиции? Как ни странно для тех, кто утверждает, что не сегодня, завтра грядет интеллектуальный апокалипсис, и что людская масса ежесекундно тупеет, в наши дни становится модным быть умным. Все эти странные накрашено-блестящие люди из телевизора, взывают к Хемингуэю, модный певец со страниц газеты говорит, что его избранницей может стать только та, которая читала «Сто лет одиночества» (прости, Господи!), а бестселлерами часто становятся пусть немного банальные, но непустые книги. В кинотеатрах все чаще показывают арт-хаус, а среди подростков все популярней быть хипстером, который чем больше неизвестного другим знает, тем сам известней. И, кстати, хипстерам, Керуак должен быть особенно интересен не только потому, что made in Запад, а в первую очередь в виду того, что хипстерское движение уходит корнями именно во времена писателя, и, по сути, битник – это хипстер. (см. статью Керуака «Происхождение разбитого поколения»). Конечно, стоит понимать, что хипстеры 40-х и современные совсем не одно и то же.
Битники изначально не были субкультурой, и лишь постепенно, став модным, битничество стало крупным движением. Керуак сам предрекал битнечеству такую судьбу, писал, что после того, как о битниках заговорили СМИ, телезритель будет выходить из магазина одежды в соответствующем «прикиде» (ничего вам не напоминает, дорогие мои?). После публикации романа Керуака «На дороге» «выражение «поколение битников» стало употребляться чаще. Распространялся не только «термин»— росло и число тех, кто считал себя принадлежащим к «поколению битников»».
Нравилась ли Джеку Керуаку такая массовость? Не могу сказать. Важно знать, что битники понимались писателем как представители нового поколение, искалеченного войной и возрождающегося теперь в своей прежде существовавшей «необузданной индивидуальности». Ведь на самом деле, – пишет Керуак, – корни битников уходят аж в кутежи старой Америки.
Так кто же такие эти самые битники? «Изначально слово «битник» обозначало бедного, сломленного, чертовски уставшего человека, живущего за чужой счет, унылого, засыпающего в метро». Потом, когда данное слово стало использоваться вполне целенаправленно, его значение расширилось — под «битниками» стали подразумевать не людей, которые спят в метро, а людей, которые отличаются определенной новой позицией. Описать эту позицию,- говорил Керуак, – я могу лишь как «более новую». И добавлял: «выражение «поколение битников» просто стало слоганом или лейблом для обозначения революции нравов в Америке». Хотя у Керуака можно встретить и иную трактовку битника-хипстера. Он называет его «блаженным». «Слишком непонятные, слишком странные, ведут слишком подпольную жизнь». (Например, Дин Мориарти и Карло Маркс в романе «На дороге»).
Битники (Кераук с друзьями)
Хипстеры (и плевать, что картинка – баян-баян)
Так, в сегодняшних хипстерах можно увидеть определенную современную кальку на прежнее битничество. Конечно, и тех и других роднит, например, отсутствие желания кому-либо что-то доказывать, стремление жить в свое удовольствие, но в 40-50-е хипстерство было духом поколения. Да, черт возьми, они собой являли типичного представителя нового поколения, городского жителя, например, сегодня же типичный городской житель хоть кто, но хипстер лишь тот, кто соответствует стереотипам и правилам субкультуры. Хотя, как я отмечала раньше, мода для битничства тоже сыграла в итоге свою роль, но важно, что само поколение формировалось, не следуя определенным правилам внешнего вида и поведения. Люди просто были собой, жили, как им казалось надо жить. А Джек Керуак стал тем человеком, который впервые описал этих людей и их стиль жизни. Таким образом, мне кажется, что интерес к битничеству является основной причиной сегодняшнего внимания к Джеку Керуаку и его книгам. В своем романе «На дороге», как отмечал сам писатель, он выразил суть «поколения битников».
«На дороге» был написан в 1951 году за три недели, однако опубликован лишь через несколько лет. Изначально роман был заявлен под названием «Поколение битников», но позже по настоянию редактора название было заменено.
Сюжет романа крайне прост: главный герой Сал Парадайз (сам Джек Керуак) путешествует по родной Америке, то в сопровождении друзей, то в одиночку. Для них всех дорога – это жизнь, а жизнь – дорога. В определенной степени все эти люди действительно блаженные: все время в пути, почти без денег, полуголодные, порой сущие бичи, которые своими мыслями и взглядами далеки от «стандартно-благополучной» прослойки общества и в какой-то степени являются ей укором.
«Ох, Господи Боже мой, что же мне делать? Куда же я пойду?», – восклицает один из героев. А позже будто сам отвечает на этот вопрос: «Теперь…. мы все оставляем позади и вступаем в новую и неизвестную фазу вещей. Все годы, все заморочки и оттяги… а теперь вдруг вот это!.. с тем, чтобы мы спокойно могли больше ни о чем не думать, а просто идти себе дальше, открыв лица вот так вот, видишь, и понимать мир так, как, если уж на то пошло, другие американцы до нас его не понимали…». Понять мир, «врубиться» во все, «познать жизнь» – вот, что важно, вокруг этого все и вертится, так все и живут. «Мы ехали по миру туда, где, наконец, сможем познать самих себя», – пишет Керуак, и этой мыслью, как мне кажется, определяет, выражает свое поколение.
Что еще интересно, в отличие от своих старших товарищей-писателей из первой половины 20 века Керуак воздерживается от оценок своих современников и себя в их числе, не пытается стать главным философом или судьей. Все о чем он пишет – просто жизнь, которая идет изо дня в день, он в ней участвует, ее наблюдает, и ничего более. У Керуака, как и у других писателей-битников, исключительно свои стиль и литературные методы. Его спонтанное повествование вбирает в себя множество повседневных мелочей, ничего не приукрашивая и зачастую просто доподлинно пересказывая повседневность. Подобные методо-литературные особенности сами по себе должны заинтересовать каждого любителя литературы. Это еще одна, на мой взгляд, важная, причина интереса к произведениям Джека Керуака.
Что ж, вот они, как мне думается, три главные причины внимания к писателю: мода на интеллект (сюда же просто мода), битничество и литературный стиль. И все три определили мое внимание к нему. Правда, на желание быть умной в моем случае не мода влияет, а банальный интерес.
А еще Керуака стоит читать из-за духа внутренней свободы, которым проникнута, например, его книга “На дороге”, духа, который живет в каждом его герое, но который не каждый из нас, реальных, может ощутить в себе!
Читая роман «На дороге», я, признаюсь, завидовала и думала о тех, моих друзьях-знакомых, которые легко и самозабвенно путешествуют. Выбрав маршрут, они набивают рюкзак самым необходимым, закидывают его за спину и выходят на дорогу, ни о чем не переживая, а только предвкушая интересное впереди. Их не смущает практически полное отсутствие элементарных бытовых условий и денег. Конечно, никто из них пока не оставил свою привычную жизнь и не пустился в вечный путь, но тот факт, что они так могут хотя бы на время, делает им честь в моих глазах. Я так не могу, по крайней мере, сама. Но как же мне хотелось все бросить и отправиться в путь, когда я читала «На дороге». Я уже и не помню, когда именно внутри меня наступил кризис то ли, еще до того, как я взяла книгу в руки, то ли, когда уже читала, но мне казалась, что действительно единственный способ познать себя, понять себя, понять, почему я такая есть – это дорога. Конечно, я никуда не поехала, потому что не могу все бросить, потому что есть многое, что меня держит на месте. Но я не жалею, потому что на данный момент снова пусть и не очень четко, но чувствую свой путь, хотя по-прежнему восхищаюсь людьми, которые способны менять свою жизнь в одночасье.
Ну а для тех, кто все-таки не вдохновился и до сих пор скептик слова Джека Керуака: «Горе тем, кто плюет на «поколение битников», ибо они плюют против ветра».
И маленький подарок тем, кто читать не любит, но кому все равно интересно (быть умным в том числе) – БИТ- кино:
«Обед нагишом» (1991 год).
Экранизация еще читабельного романа Уильяма Берроуза «Голый завтрак», одной из ключевых книг бит-поколения совместно с «На дороге» Керуака и «Вопль» Гинзберга.
«Вопль» (2010 год).
Жизнь и творчество легендарного битника Аллена Гинзберга. В центре сюжета — судебное преследование Гинзберга, вызванное публикацией в 1956 году его скандальной поэмы «Вопль». Аллена Гинзберга играет Джеймс Франко.
«На дороге» (2011 год).
Еще в начале 1970-х права на экранизацию этого культового романа Джека Керуака приобрел Фрэнсис Форд Коппола (в итоге он его спродюсировал). И вот спустя N лет фильм, наконец, сняли. Скоро на экранах. Актерский состав оценивайте сами =)
https://www.kinopoisk.ru/level/1/film/4852/
P.S Так, для тех, кто дочитал =)
Мне кажется, что Дениэл Крейг очень похож на Джека Керуака
Джек Керуак <\p>
Дениэл Крейг
Источник: https://liya-li-ya.livejournal.com/2489.html
Жизнь битников и Джека Керуака
12 марта 1922 года родился писатель, который возвёл словцо Beat из уличного жаргона на уровень религии. Его роман «На дороге» называют «евангелием поколения».
Джек Керуак рос в католической семье. Его родители, канадские французы, приехали в Лоуэлл (штат Массачусетс) из Квебека в поисках лучшей доли. Его брат Жерар умер в возрасте девяти лет, Джеку тогда было всего четыре. Брату посвящено самое его трогательное сочинение – роман «Видения Жерара» (1963).
<\p>
Отец Джека владел небольшой типографией, издавал газету. Он был человеком экстравагантным, любил бары и скачки, пил. Главной в семье была мать, властная женщина, истовая католичка. Сын подчинялся матери во всём. Или – почти во всём.
<\p>
В старших классах Керуак, благодаря достижениям в лёгкой атлетике и футболе, стал знаменитостью Лоуэлла.
В семье говорили на квебекском французском (joual). Английский Джек начал учить только в шесть лет. После окончания колледжа он решил осуществить свою мечту – стать писателем – и отправился в Колумбийский университет изучать литературу. Но вскоре поссорился с футбольным тренером и – бросил университет.
<\p>
Он ходил матросом на кораблях торгового флота, а в 1942 году записался в ВМФ – шла Вторая мировая война. Однако через полгода его комиссовали с диагнозом «шизоидное расстройство личности». Керуак говорил потом, что диагноз ему поставили из-за того, что он сказал, что не будет убивать. Впрочем, среди битников многие были с диагнозом.
А то и с тюремным сроком.<\p>
Вниз по лестнице, ведущей вверх
В 1944 году Керуак появился в Колумбийском университете в надежде восстано-виться. Новый приятель, «белокурый ангел» Люсьен Карр, познакомил его с Алленом Гинсбергом и Уильямом Берроузом (тот был на 10 с лишним лет старше остальных, но вряд ли взрослее).
Составилась компания, литературная и интеллектуальная. Но рядом постоянно крутились проститутки обоих полов, драгдилеры и прочие сомнительные личности. И литераторы-интеллектуалы мчали вниз по лестнице, ведущей вверх, — на дно, которое они осваивали с восторгом и упоением.
Там они искали и находили хипстеров, у которых учились пробиваться к «высшей реальности» (как выражался Гинсберг).
«Органичную святость» «естественного человека» — хипстера — они противопоставляли ценностям нормальных американцев – squares, то есть обывателей, поражённых конформизмом и консьюмеризмом.
Пили, курили травку, закидывались, кололись. И говорили, говорили, говорили, ночами напролёт, обо всём, и больше всего – о литературе.<\p>
Притом Керуак был самым правильным (если так можно сказать о человеке с диагнозом и алкоголике, принимающем к тому же наркотики).
Окружающих он удивлял работоспособностью и пунктуальностью, с которой считал, сколько слов написал за день (терзаясь сомнениями, имеет ли он право на творчество, когда его мать работает на фабрике).<\p>
Гинсберг говорил, что узнал о поэзии больше всего от Керуака, нежели от кого-то ещё. Берроуз называл Керуака главным источником своего вдохновения.
Кстати, именно Керуак придумал названия для их сочинений, ставших знаменитыми, — «Вопль» и «Голый завтрак».<\p>
В августе 1944-го Керуак и Карр решили отправиться в Париж на торговом судне. Однако в последнюю минуту друзей сняли с корабля, и они напились.
В тот же вечер Карр пырнул скаутским ножом их общего знакомого – вроде бы тот его слишком активно домогался. Тело сбросил в Гудзон. Керуак помог товарищу спрятать оружие преступления. Берроуз благоразумно советовал нанять адвоката и сдаться полиции, но друзья опять напились и отправились в Музей современного искусства.
На следующий день всех арестовали. Керуака и Берроуза – как соучастников преступления.<\p>
Семья Берроуза внесла за него залог. Отец Керуака из педагогических соображений вносить залог отказался – это сделали родители Эди Паркер, девушки Керуака. В благодарность Керуак женился на ней. Брак продлился два месяца.
<\p>
Дело Карра попало на страницы газет – так прозвенели первые звоночки известности битников, пусть и с криминальным флёром. Отсидев два года, Карр превратился из хипстера в скауэра, что не мешало ему оставаться верным другом Керуака до конца жизни. Он был шафером на его второй свадьбе в 1950-м, его собутыльником, читателем, критиком.
И даже психотерапевтом, в чём Керуак особенно нуждался.<\p>
«Городок и город» (1950) – первая опубликованная книга Керуака, над которой он работал во второй половине 1940-х, списывал роман с жизни. Дабы включилось «новое видение», начал принимать бензедрин – и заработал тромбофлебит.
Роман, исполненный в традиционной манере, хвалили критики, но продавался он плохо. Случай с Люсьеном Карром описан в этом романе приблизительно, зато в «Тщеславии Дулоуза» (1968) — близко к реальности. А ещё Керуак и Берроуз написали детектив «И сварились бегемоты в своих бассейнах», который увидел свет только в 2008 году.
В конце 1940-х в жизни Керуака произошло ещё одно значимое событие – он познакомился с Нилом Кэссиди. Сын алкоголика, никогда не видевший матери, он провёл часть своей недолгой жизни в исправительных заведениях. Обладал невероятным обаянием, любил женщин, не пренебрегал и мужскими ласками.
Сексуальный драйв был одним из его многочисленных (хотя и однообразных) достоинств. Кэссиди, как настоящая проститутка, умел становиться тем, кого хотел в нём видеть тот или иной «клиент». Но, как считают американские литературоведы, без него не было бы Поколения Beat.
Битники видели в Кэссиди настоящего хипстера, презирающего условности, смакующего каждое мгновение, заботящегося о том, как жить (а не зачем).
В Кэссиди без памяти влюбился Гинсберг (их связь длилась лет 20) и воспел его в поэме «Вопль». Тогда в Америке быть гомосексуалистом означало быть аутсайдером, что совпадало с самоощущением битников.
Кроме того, они делали свою жизнь с Рембо, Верлена и великого Уитмена. Ну и, конечно, в соответствии со своими наклонностями.
Без конца менявшие жён и любовниц, Керуак и Кэссиди были нормальными бисексуалами; в крепкой мужской дружбе этих двух католиков (на чём настаивал Керуак) гомосексуальный подтекст, несомненно, присутствовал.
По законам спонтанной прозы
Летом 1947-го Керуак задумывает роман, который мог бы передать всю энергию и витальность Америки. В Ниле Кэссиди он видит героя, который может воплотить эту идею, ведь Кэссиди – сама энергия, пусть часто и бестолковая. Вместе они отправляются в путешествие по стране.
Правда, писатель довольно быстро разочаровывается в своём герое, особенно после того, как Кэссиди в Мексике бросил его, заболевшего дизентерией. Но это ещё не был конец дружбы, тем более – романа.<\p>
В начале их дружбы Кэссиди хотел, чтобы Керуак научил его писать книги.
Единственным его сочинением стала неоконченная автобиография «Первая треть». Зато Кэссиди умел (и любил) писать письма. В декабре 1950 года он прислал Керуаку т.н. «Великое Сексуальное Письмо», состоявшее из одного предложения на 40 страниц, без знаков препинания и абзацев.
Керуак совместил «изумительные по свободе изложения письма Нила Кэссиди» с принципами джазовой импровизации. И назвал свой метод «спонтанной прозой».<\p>
Метод подразумевал безыскусность. Пиши как пишется, без абзацев, пунктуации и т.п.
, освободи подсознание, не прерывайся, не редактируй, подчиняйся только ритму, импровизируй, как джазмен. Помни: первая мысль – самая точная. Записывай слова по мере их возникновения…
Согласно апокрифу, роман «На дороге» Керуак писал в апреле 1951-го, в течение трёх недель, подстёгивая себя кофе и бензедрином. Он вставил в машинку 36-метровый свиток бумаги – чтобы не отвлекаться на заправку листов.<\p>
Однако на самом деле бензедрина не было – был только кофе.
Мысли и слова тоже были далеко не первыми – Керуак давно вёл дневник и записные книжки, собирая случаи из жизни, впечатления, характеристики и т.п.<\p>
Законы письма Керуак уподоблял законам оргазма. Но оргазм, длящийся три недели, – это всё-таки перебор!<\p>
Издатели роман брать не хотели.
Кроме странной рукописи, их смущало восхищение ворами, бродягами, проститутками. А также непривычный язык – Керуак упивался звуками обыденной речи.
Неприкаянный
В Нью-Йорке Керуак подружился ещё с одним хипстером – Биллом Каннастрой. Летом 1950-го тому захотелось выйти из вагона метро на ходу. Он разбился насмерть, а Керуак женился на его вдове. Этот брак продлился шесть месяцев; в нём родилась дочь Керуака, которую он, впрочем, долго не хотел признавать. После развода (1951) он, как всегда, вернулся к матери.
И начал писать «Видения Коди». Опять же про Нила Кэссиди, у которого он ради нового романа поселился. Но ничего хорошего из этого не вышло: Кэссиди уговорил жену Каролину переспать с Керуаком – чтобы укрепить сексуальные узы, связывавшие его с другом. В результате отношения совсем разладились… Кэссиди стал замкнут, обидчив, груб.
<\p>
И тогда Керуак вновь отправился в Мексику. Из этого тоже, впрочем, не вышло ничего хорошего: опытный наркоман Берроуз подсадил его на героин.<\p>
В ванной комнате Берроуза он работает над «Доктором Саксом» — экспериментальным романом, который мыслил как третью часть «Фауста». Это самое причудливое и фантазийное сочинение Керуака.
В нём действуют вампиры, монстры, гномы, оборотни, чёрные маги и Большой Змей, который хочет уничтожить этот мир. Змея хочет уничтожить доктор Сакс, алхимик, манерой разговора напоминающий Берроуза.<\p>
Было много наркотиков и мало еды. Наркотики усиливали депрессию. Ванная казалась Керуаку тюремной камерой. Он чувствовал себя безмерно одиноким.
Но писал, писал, стараясь зафиксировать каждую ассоциацию, возникающую в сознании, развить каждый образ, приходящий на ум.
В конце концов ему это надоедает, и он возвращается в Нью-Йорк. Эти годы – самые тяжёлые в его жизни, но и самые, наверное, продуктивные. История его связи с чернокожей девушкой, которую у него отбил поэт Грегори Корсо, ложится в основу романа «Подземные» (1953).
Он пишет «Мэгги Кэссиди» (1953) – роман о первой школьной любви. И повесть «Тристесса» (1956) – об отношениях с мексиканской проституткой. Пишет чаще всего под бензедрином. Путешествует, пьёт, работает на случайных работах. И всё глубже погружается в отчаяние.
Но всё меняется. В «Галерее Шести» в Сан-Франциско с огромным успехом проходит выступление Аллена Гинсберга, Лоуренс Ферлингетти издаёт его «Вопль» и другие поэмы» (1956).
Издателя привлекают к суду за непристойность (особенно за строки об ангелоголовых хипстерах, «которые давали святым мотоциклистам трахать себя в задницу и кричали от восторга…»).
Но суд решает, что поэма несёт в себе «освободительный социальный заряд». Так к битникам приходит слава.
Книгу Гинсберг посвятил друзьям, в том числе Джеку Керуаку, «новому Будде американской прозы», чьи книги «опубликованы на небесах». И вскоре, уже на земле, издательство Viking приняло роман «На дороге» к рассмотрению.
Керуака попросили привести рукопись в нормальный вид, а главное – изменить реальные имена персонажей. Так Нил Кэссиди стал Дином Мориарти, сам Керуак – Салом Парадайзом, Аллен Гинсберг – Карло Марксом, Уильям Берроуз – Буйволом Ли и т.д.
В 1957 году роман «На дороге» увидел свет. И сразу же стал культовым.
Сал Парадайз – прежде всего писатель. И мир вокруг для него – прежде всего текст: «У меня была книга, но я предпочитал читать проплывающий за окном американский пейзаж» (цитаты из романа даны в переводе Виктора Когана).
Ну а Дин Мориарти – прежде всего персонаж, хипстер, психопат и безумец.
Пафос книги: «…интересны мне одни безумцы – те, кто без ума от жизни, от разговоров, от желания быть спасённым, кто жаждет всего сразу, кто никогда не скучает и не говорит банальностей, а лишь горит, горит, горит…»
Самое большое удовольствие для героев, больше, чем секс или кайф, — разговоры. Они говорят в пути. Говорят в барах. На ложе любви тоже говорят.<\p>
Дин – гений rapping, «пурги». «Казалось, будто чудовищная энергия извергается, как вулкан, через его рот.
Его речи пронизаны восхитительными «да, да, да», «хо-хо-хо» и «упф». А ещё он маниакально хихикает: «хи-хи-хи-хи». Друзья устраивают такой jam-session говорения. «Продолжить Дин не смог: он уже давно обливался потом. Тогда заговорил я. Ни разу в жизни я не говорил так много».
(В кругу битников была девушка, которая, проговорив 70 часов, оказалась в психбольнице.)
Любят поговорить и многочисленные персонажи, попадающие в орбиту наших «очарованных странников». Повествование кажется разболтанным, необязательным, ветвится, как кустарник, но всегда возвращается к Дину. Ибо этот безумец и психопат понимает время и знает, как прорваться к вечности.
К тому же, он знает что-то про это, то есть про нечто невыразимое, неназываемое, но прекрасное. Это – экзистенциальное переживание остроты жизни, которое может открыться вдруг, случайно, но только тому, кто к нему готов.
<\p>
Восторг писателя перед своим героем достигает, кажется, предела: «Сквозь мириады игл неземного сияния тщился я разглядеть облик Дина, а Дин был похож на Бога». Однако речи богоподобного Дина всё быстрее и путанее, жесты – всё резче и невпопад. Вместе с рассудком Дин теряет дар (и желание) говорить. И вот уже восхищение Сала безумцами сменяется раздражением.
Ну а кончается их «чистая дорога» и вовсе печально: Дин бросает друга, лежащего в дизентерийном бреду. Керуак (как наш Лимонов) умел писать только о том, что пережил сам, будь это реальное событие или глюк.<\p>
«На дороге» Керуака и «Над пропастью во ржи» Сэлинджера написаны в одно время.
В обоих романах главный герой – freak, чудик, выпадающий из социума, не приемлющий лжи и лажи мира скауэров. Но по сравнению с Холденом Колфилдом (которому 16 лет) Дин Мориарти (которому лет на 10 больше, и у него жёны/дети) – просто овощ за рулём и с фаллосом наперевес. Впрочем, Америка полюбила их обоих сразу и навсегда.
В 1957 году из романа были изъяты описания приёма наркотиков и гомосексуальные сцены. «Первоначальная сумасшедшая версия гораздо значительнее, чем то, что опубликовано, – говорил Гинсберг. – И когда-нибудь, когда все умрут, её опубликуют такой, какая она есть». Спустя 50 лет, в сентябре 2007 года, Viking Press выпустило полную версию, восстановленную по оригинальной рукописи.
Бремя славы
Публикацию «На дороге» называли «историческим событием», роман – евангелием Поколения Beat. А Керуака — «главным писателем Америки»… Правда, Норман Подгорец обрушился на «невежественную богему», воспевающую примитивизм и спонтанность. Да ещё Трумен Капоте с телеэкрана заявил: «Это не проза, это машинопись». Но на успех книги это не влияло.
В клубах и барах Керуак читал свою прозу в сопровождении джаза, пел. У него был замечательный голос. И невероятная чуткость к звуку – слушая в его исполнении отрывки из романа «На дороге», понимаешь, что эту прозу он писал, как стихи. Звук значил для него столько же, сколько и смысл. А может, даже больше. (Хотя, конечно, стихотворение на целый том – то же, что оргазм на три недели!)
На волне успеха «На дороге» издатели захотели продолжения. И Керуак принялся за «Бродяг дхармы». В этот роман он вложил весь свой буддистский опыт. Увлёкшись буддизмом в 1954 году, он объявил, что постиг суть вещей, «где ничего не прибывает и абсолютно ничего не происходит».
И даже написал жизнеописание Будды «Пробудись» и книгу «Кое-что о Дхарме». Буддизму Керуак хотел подчинить творчество, работу, друзей, секс. Стараясь проникнуться состраданием ко всем и всему, он стал мягче, спокойнее, не так сильно переживал неудачи.
Однако по выходе (1958) «Бродяги Дхармы» были раскритикованы специалистами по буддизму. И Керуак впал в депрессию. «Я больше не буддист», — говорил он друзьям.<\p>
Считается, что Керуаку было трудно нести бремя славы и от этого он пил.
Однако до публикации своего главного романа он пил (и принимал наркотики) не меньше, а то и больше. Один из заветов, которые он давал писателям в своей «Вере и технике современной прозы» звучит так: «Старайтесь никогда не напиваться вне дома».
Но сам напивался, блевал, падал, его приводили домой незнакомые люди. Самый мрачный его роман – «Биг Сур» (1961) – описывает ужас похмелья и возникающую в результате параноидальную подозрительность к окружающим.
К середине 1960-х пути Керуака и его друзей разошлись окончательно. Наступала эпоха хиппи и всяческих революций – студенческой, психоделической, сексуальной. Аллен Гинсберг и даже невозмутимый саркастичный Уильям Берроуз чувствовали себя их предтечами и вождями. Керуак же поддерживал войну во Вьетнаме.
И на дух не переносил эксцессы надвигающихся революций, особенно антиамериканизм.<\p>
Курт Воннегут вспоминает о своей встрече с Керуаком незадолго до его смерти. «Король битников» был груб и почти безумен. Назвал писателя Роберта Боулса «болтливым ниггером».
Говорил, что евреи – настоящие нацисты, и что коммунисты велели Аллену Гинсбергу подружиться с ним, дабы через него контролировать американскую молодёжь …
В последние годы он тихо жил со своей матерью и третьей женой Стеллой Сампас. Его добили болезни, связанные с алкоголизмом.<\p>
Он умер 21 октября 1969 года в больнице Санкт-Петербурга (штат Флорида).
Текст подготовлен для «Частного Корреспондента»
Источник: https://www.peremeny.ru/blog/4511
(нет голосов)
Загрузка...
detector