Билеты (вариант 2). Художественный мир романа Б. Виана «Пена дней»
|
28. Художественный мир романа Б.
Виана «Пена дней»
<\p>
Сюжет романа несложен: богатый молодой человек по имени Колен знакомится с девушкой Хлоей, женится на ней. Через некоторое время после свадьбы Хлоя заболевает и умирает. Если об этом рассказать простыми словами, то получится заурядный романчик.
Французский писатель Борис Виан, безусловно, гениален, потому что смог сделать банальную житейскую историю уникальным шедевром мирового авангарда.
Имена своим персонажам Виан подбирал, руководствуясь своим отношением к их художественным образам. Хлоя – навеяно одноимённым произведением в аранжировке любимого виановского музыканта Дюка Эллингтона. Николя, Колен – обычные французские имена.
Зато над другими героями писатель всласть иронизирует. Два брата-близнеца нетрадиционной ориентации работают «свадебными педералами». Религиозные служители – Пьяномарь и Священок, Архиписк и Надстоятель. Бенвенуто Челлини перефразирован как Бенвенуто Тошнини.
Не обошлось без врача – профессора д’Эрьмо.
Но особенно досталось французскому писателю-экзистенциалисту Жан-Полю Сартру. (Он в романе фигурирует как Жан-Соль Партр.) Реальный Сартр когда-то написал роман «Тошнота». Виан же ввёл в «Пену дней» сцену встречи Жан-Соля Партра с многочисленными поклонниками: «Партр вышел из-за стола и продемонстрировал слушателям муляжи различных типов блевотины.
Самая прекрасная из них – непереваренное яблоко в красном вине – имела огромный успех». Популярность Сартра вызывает у Виана насмешку: «Часть застеклённого потолка приоткрылась, и по периметру образовавшегося проёма появились чьи-то головы. Оказывается, отважные поклонники Партра забрались на крышу и успешно провели задуманную операцию.
Но на этих смельчаком наседали сзади такие же смельчаки, и, чтобы удержаться, первым смельчакам пришлось изо всех сил вцепиться в края рамы».
При прочтении эпизодов, связанных с личностью Сартра, моим первым ощущением было, что Виан очень не любил литературного собрата и не мог отказать себе в удовольствии убить его хотя бы на страницах своей книги:<\p>
– …Больше всего на свете я хочу вас убить, – сказала Ализа… и вынула сердцедёр. – Расстегните, пожалуйста, ворот вашей рубашки.
– Послушайте, – воскликнул Жан-Соль, снимая очки. – Я нахожу, что всё это какая-то дурацкая история.
Он расстегнул рубашку. Ализа собралась с силами и решительным движением вонзила сердцедёр в грудь Партра. Он вскинул на неё глаза, он умирал быстро, и в его затухающем взгляде промелькнуло удивление, когда он увидел, что извлечённое сердце имеет форму тетроида.
Ализа побледнела, как полотно. Жан-Соль был мёртв, и чай его остывал. … Ализа расплатилась с официантом, затем раздвинула концы сердцедёра, и сердце Партра упало на столик».
(Впоследствии выяснилось, что насмешку у Виана вызывала мода на экзистенциализм, а отношения с Сартром были хорошими.)
Через призму абсурдизма Виан передаёт хорошо знакомую всем реальность. Хлоя больна: у неё в лёгких выросла нимфея – водяная лилия – «большой цветок, двадцати сантиметров в диаметре».
Для излечения нужно окружить больную другими цветами – тогда нимфея испугается и не расцветёт. Колен тратит всё своё состояние на цветы, но этого мало: их требуется ещё больше.
Тогда Колен идёт работать на военный завод: выращивать оружие.
«Чтобы стволы винтовок росли правильно, без искривления, им необходимо тепло человеческого тела, – поясняет работодатель. – Вы выкопаете в земле двенадцать лунок. Затем воткнёте в каждую по стальному цилиндру, разденетесь догола и ляжете на них ничком, так, чтобы они пришлись вам между сердцем и печенью… Вы пролежите так двадцать четыре часа, и за это время стволы вырастут».
Стволы отнимают у человека с теплом и жизнь: 29-летнего парня за год работы превращают в морщинистого старика.
Сперва Колен выращивает нормальные винтовки, но постепенно металл начинает реагировать на его душевную боль: оружие получается деформированным, кривым. А однажды… «Он поднял простыню.
На тележке лежали двенадцать синеватых холодных стальных стволов, и из каждого росла прекрасная белая роза, – её бархатистые лепестки, чуть кремовые в глубине, должно быть, только что раскрылись…
– Я могу их взять? – спросил Колен. – Для Хлои…
– Они завянут, как только вы их оторвёте от стали, – сказал приёмщик. – Они, видите ли, тоже стальные…»
Ирония и выдумка сочетаются в книге Виана с истинной трагичностью, неподдельностью чувств.
«Колену платили теперь много денег, но это уже ничего не меняло. Он должен был обходить по выданному ему списку многие квартиры и за сутки предупреждать указанных в нём людей о несчастьях, которые их ожидают.
Ежедневно он отправлялся в бедные кварталы, и в богатые, поднимался по бесконечным лестницам. Всюду его встречали очень плохо. Ему швыряли в лицо тяжелые, ранящие его предметы и жёсткие колючие слова, а потом выставляли за дверь… Он не бросал своей работы. Ведь это было единственное, что он умел делать – терпеть, когда его выставляют за дверь».
Проблему «богатых и бедных» как писатель своего времени Виан обойти не мог. Однако к неблагополучию материальному добавляется горечь душевная:<\p>
«Он посмотрел в списке, кто там стоял следующим, и увидел своё имя. Тогда он кинул наземь свою фуражку и пошёл по улице, и сердце его стало свинцовым, потому что он узнал, что завтра Хлоя умрёт».
Многие авторы авангарда делают акцент на построение сюжета в рамках жанра: футуризма, сюрреализма, абсурдизма, – в ущерб средствам художественной выразительности.
Виан, будучи талантливым художником слова, обрамляет доминирующую ноту той или иной сцены в мастерские стилистические конструкции:<\p>
«Колен бежал, бежал, а острый угол горизонта в просвете между домами летел ему навстречу.
Под ногами у него была темень, бесформенная куча чёрной ваты, и небо, лишённое цвета, косо давило сверху, ещё один острый угол, потолок, а не небо, он бежал к вершине пирамиды, к ней притягивало его сердце менее тёмные участки ночи, но ему оставалось пробежать ещё три улицы».
Это Колен торопится к больной Хлое. Оттого и небо лишено цвета, и темнота кажется «бесформенной кучей чёрной ваты», а всё пространство ночной улицы, обычно имеющее мягкие очертания, безжалостно колет острыми углами.
Погребальный обряд в описании Виана представляет собой столь же яркую сцену абсурдистского жанра, как и весь роман. Здесь могильщики поют у гроба: «Эй, ухнем!», – Надстоятель подпрыгивает «сперва на одной ноге, потом на другой» и дудит в трубу. А Священок и Пьяномарь, схватившись за руки, хороводом кружат вокруг могилы.
Жанр абсурда тем и отличается, что все мысли, чувства, тонкие оттенки настроения в нелепых ситуациях грубо преувеличены и поэтому воспринимаются более остро. О состоянии Колена после гибели Хлои мы узнаём из диалога… его домашней мыши и кошки.
– Он стоит на берегу и ждёт, а когда решает, что пора, идёт по доске и останавливается на её середине. Он там что-то высматривает в воде… А когда этот час приходит, он возвращается на берег и всё глядит на её фотографию, – рассказывает мышка кошке.
– Он никогда не ест?
– Нет… И слабеет час от часу… В один из ближайших дней он наверняка оступится на доске.
– А тебе-то что? – спросила кошка. – Выходит, он несчастен?
– Он не несчастен, он страдает. Вот именно этого я и не могу вынести, – отвечает мышка и просит кошку помочь её умереть.
Сытой ленивой кошке не хочется есть мышку. Тогда животные находят оригинальный выход.
– Сунь мне голову в пасть и жди.
– Сколько ждать?
– Пока кто-нибудь не наступит мне на хвост, – сказала кошка, – чтобы сработал рефлекс.
Мышка «зажмурила свои маленькие глазки и сунула голову в пасть. Кошка осторожно опустила острые резцы на мягкую серую шейку. Её усы перепутались с усами мышки. Потом она распустила свой мохнатый хвост и вытянула его поперёк тротуара.
А по улице, распевая псалом, шли одиннадцать слепых девочек из приюта Юлиана Заступника».
Эта сцена в романе финальная. Она не эпилог, а пролог – к смерти мышки. Ясно же: девочки наступят кошке на хвост, челюсти сомкнутся на «мягкой серой шейке». Похожая сцена в мировой литературе есть. Помните, как змейка по просьбе Маленького Принца кусает его насмерть.
Но в сказке Сент-Экзюпери впереди – надежда на то, что Маленький Принц вернулся на свою планету. А у Виана мышка уже никуда не денется от доли, которую сама себе выбрала. И Колен скоро «непременно упадёт в воду».
Погибнет вслед за любимой, как и происходит обычно в классических романах.
«Пена дней» – глубокое, трагическое, стилистически яркое произведение. Как и все остальное, вышедшее из-под пера Бориса Виана.
|
<\p>
Источник: https://20v-euro-lit.niv.ru/20v-euro-lit/bilety/bilety-2/bilet-27.htm
Эстезис – Фантастические элементы в романе Бориса Виана «Пена дней»
СТАТЬЯФантастические элементы в романе Бориса Виана «Пена дней»
«…Отложив гребень, Колен вооружился щипчиками для ногтей и косо подстриг края своих матовых век, чтобы придать взгляду таинственность. Ему часто приходилось это делать — веки быстро отрастали». Так неожиданно начинается сюрреалистический роман «Пена дней» (в оригинале «L’Écume des jours»), который читается на одном дыхании и никого не оставит равнодушным.
Для меня роман «Пена дней» – произведение уникальное и не имеющее аналогов в мировой литературе. При первом прочтении, много лет назад, оно произвело на меня глубокое впечатление, которое не выветрилось до сих пор. Это книга, которая читается на одном дыхании.
Данное произведение объединяет много жанров. Это драма с фантастическими, даже скорее, сюрреалистическими элементами и черным юмором.
Конечно, абсурдной прозой и тем более поэзией сейчас никого не удивишь, однако, я продолжу настаивать на том, что это произведение уникальное в своем роде.
Конечно, на Виана оказало огромное влияние личное знакомство с классиком абсурдистской драматургии Эженом Ионеско и мыслителями того времени Жано-Полем Сартром и Симоной де Бовуар. Необычной была судьба самого Бориса Виана.
Борис Виан. Источник: peoples.ru
Французский писатель прожил короткую жизнь (1920-1959), но успел попробовать себя в качестве джазового музыканта и исполнителя собственных песен, он писал романы, пьесы, стихи, сценарии фильмов, либретто балетов, переводил с английского, лепил скульптуры и писал картины.
А умер писатель от разрыва сердца в кинотеатре за просмотром премьеры – экранизации черного боевика «Я приду плюнуть на ваши могилы», написанного им под псевдонимом Вернон Салливан. Исследователи заинтересовались творчеством Виана уже после его смерти, в 1960-х годах.
Во власти абсурда
Традиционно в романе «Пена дней» выделяют три сюжетных линии: основную, любовно-лирическую (Колен и Хлоя); «экзистенциально-партровскую» (Шик и Ализа) и абсурдисткую – все остальное.
Причем абсурдисткий слой постоянно, легко и непринужденно просачивается в первые два.
Герои романа оторваны от жизни, поэтому и их любовные линии такие нереалистичные и приторные. Они молоды, красивы, богаты, веселы и беспечны. Не идут по жизни, а порхают, причем в буквальном смысле: «Сердце Колена раздулось до невероятных размеров, потом взмыло вверх, оторвало его от земли, и он влетел…».
Персонажи не знают никаких забот кроме вечеринок, утреннего туалета (яркие наряды беспечного денди, которые Колен с любовью выбирает перед зеркалом) и сытного ужина.
Оба параллельных любовных романа (Колен-Хлоя и Шик-Ализа) – главного героя и его друга – написаны как под копирку: очень красивая девушка, любовь с первого взгляда, безоблачные отношения и полеты на облаке… Поскольку начало романа – это детская сказка, каждое желание персонажей осуществляется по щелчку пальцев.
Яркий пример – сцена свадебного путешествия.
Когда во время свадебного путешествия в большом белом лимузине Колену и Хлое стало «как-то не по себе от проносящегося мимо пейзажа» и Хлоя сказала: «Ненавижу этот тусклый свет, эту мглу», – то Колен «нажал на зеленые, синие, желтые и красные кнопки, и разноцветные фильтры заменили автомобильные стекла. Теперь Колен и Хлоя оказались словно внутри радуги, и цветные тени плясали по белому меху сиденья…». Это пример эскапизма – побега от суровой реальности в вымышленную вселенную.
Кадр из фильма «Пена дней» Мишеля Гондри (2013).
Захотел изысканных яств –на кухне уже колдует остроумный повар Николя, захотел утонченного спиртного – получи пианоктейль, подумал о любви –сразу на горизонте возникла очаровательная невеста. Пока в жизнь не вторгается реальность в лице неизлечимой болезни и смерти.
Незадолго до своей смерти Виан сказал о романе «Пена дней»: «Я хотел написать роман, сюжет которого заключается в одной фразе: мужчина любит женщину, она заболевает и умирает». Мотив смерти возлюбленной и страдания героя по ней – один из самых популярных мотивов в мировой литературе.
Интересно, что это излюбленный сюжетный ход современника Виана, Эриха-Мария Ремарка. Таким образом, можно проследить сюжетные параллели у двух моих любимых книг – «Пена дней» Виана и «Три товарища» (1936) Ремарка. В обоих случаях беспечная жизнь друзей навсегда меняется со смертельной болезнью возлюбленной.
У обеих книг трагический и вполне предсказуемый конец. Даже болезни героинь схожи – туберкулез и водяная лилия-нимфея, выросшая в легком (по сути тот же туберкулез в его абсурдистской версии). Думаю, такое совпадение обусловлено тем, что оба автора писали в послевоенное время.
Ремарка относят к авторам «потерянного поколения», романы которых посвящены жизни солдат, которые не могут адаптироваться к послевоенной жизни, поскольку их психика сломлена войной. А роман Виана писался в годы Второй мировой войны и был закончен сразу после нее.
Возможно, Колен и Шик – это тоже представители потерянного поколения, только они потерялись не в послевоенной Европе, а в своем выдуманном мирке?
В начале романа мы видим беззаботную, заигрывающую с читателем фантастику. Во второй части она становится все более мрачной. Идиллия разрушается на глазах.
Виану удалось создать свой собственный хрупкий фантастический мир, который не терпит соприкосновения с реальностью. Этот сон наяву, сначала наполненный легкой как сладкая вата фантазией, постепенно перерастает в жуткий гротеск.
Этот момент перехода – наиболее удачно передан автором. Таким образом, в романе объединены два жанра – утопия и антиутопия.
Виану удалось создать свой собственный хрупкий фантастический мир, который не терпит соприкосновения с реальностью. Этот сон наяву, сначала наполненный легкой как сладкая вата фантазией, постепенно перерастает в жуткий гротеск.
Автор сначала создает «прекрасный новый мир», а затем безжалостно разрушает его до основания.
Потрясает воображение то, как окружающий мир меняется вместе с героями. На самом деле здесь описано то, что происходит с каждым из нас, хотя мы стараемся этого не замечать.
Например, идиллическое гнездышко молодоженов Колена и Хлои скукоживается вместе с болезнью Хлои, а ее кровать опускается к полу.
Виан показывает, что его герои не могут существовать в реальном мире, беспощадном к созданиям, парящим с цветка на цветок и обаятельно беспомощным.
Главному герою приходится работать. Сцена с поиском работы – одна из самых мощных, страшных и запоминающихся в книге. Колен приходит в теплицу, где люди выращивают оружие из металла теплом собственной груди.
Любящий чувствительный Колен слишком нежен для этой работы. От его тепла из металла вырастают прекрасные розы, а не оружие. Мужчина, нанимавший его на работу, справляется с ней, но превратился в двадцатидевятилетнего старика.
Что может быть страшнее этой метафоры?
Любой нетворческий, ненаполненный любовью труд вызывает отвращение у Виана. Особенно разрушительное дело войны. Как гласит латинская мудрость: когда говорят пушки, музы молчат. Самое страшное, что может произойти – это превращение человека в механизм, пригодный только для военных действий.
Первая часть романа просто искрится яркими цветами, всей их палитрой – от «обычных» цветов (синий, красный, зеленый) до «цветов-неологизмов»: цвета кокоса с молоком, кисло-зеленого.
«Колен…был настолько открытым, что видно было, как голубые и сиреневые мысли пульсируют в венах его рук». В эпизоде похорон Хлои все превращается в бесцветное, блеклое мессиво.
В этой же сцене черный юмор достигает апофеоза – разговор Колена с распятым равнодушным Иисусом, самоубийство мыши, поющий псалом слепые приютские девочки…
Вообще, эстетика черного юмора всегда была близка Виану (это ярче всего проявилось в романе «Я приду плюнуть на ваши могилы»).
Кадр из фильма «Пена дней» Мишеля Гондри (2013).
Пианоктейль и серцедер
В романе много автобиографического. В первую очередь, обращаешь внимание на обилие музыки. Названия джазовых композиций легко вплетаются в канву романа, становятся кодом, которым обмениваются герои. Чего стоит один пианоктейль – мечта многих читателей романа.
Наигрывая любую мелодию на пианоктейле, вы можете сделать коктейль и попробовать ее на вкус.
Герои романа пьют коктейли на мелодии Эллингтона и Армстронга…Влюбленность главного героя тоже естественно сопровождается музыкальным лейтмотивом – композицией «Хлоя» Эллингтона, ведь это имя возлюбленной Колина.
Конечно, слуховые (а точнее музыкальные) ассоциации – основной инструмент Виана. Но помимо этого он погружает нас в яркий мир вкусовых, осязательных и зрительных ощущений. Например, тот же пианоктейль – это слияние вкусовых и аудиальных впечатлений.
Изобретенные Вианом механизмы, которыми переполнен роман, играют в нем особую роль. Это и пианоктейль – символ dolce vita, и жуткое орудие убийства серцедер, который Ализа вонзает в грудь Партра (появится еще раз в одноименном романе Виана «Серцедёр»).
Жан-Соль Партр из фильма Мишеля Гондри
Разумеется, роман очень сложен для театральных и даже кинопостановок.
Колен приходит в теплицу, где люди выращивают оружие из металла теплом собственной груди. Любящий чувствительный Колен слишком нежен для этой работы. От его тепла из металла вырастают прекрасные розы, а не оружие.
Обилием фантастических элементов, которые сложно передать сценическими средствами, он подобен «Пер Гюнту» Ибсена и «Фаусту» Гете. У Виана даром голоса наделены «скучающий» Иисус на распятии, кошка и мышь, как будто пришедшая из диснеевского мультфильма.
Вообще, эта мышка – важный персонаж книги, барометр настроения повествования. В начале она ликует вместе с беззаботной жизнью Колена и Хлои, купаясь в лучах солнца. Затем, когда Хлоя болеет, ранит себя о стекло. А когда Хлоя умирает, кончает жизнь самоубийством в пасти кошки.
Подобно Льюису Кэрроллу, Виан неоднократно использует прием буквального толкования метафорических выражений и фразеологизмов (например, «стены надвигаются»). Словесная игра выражается в череде неологизмов, каламбуров, говорящих имен. Молодежь на вечеринке отплясывает модные танцы: скосиглаз, вывих и озноб.
Хлою лечит доктор Д'Эрьмо. Свадебной церемонией и похоронами заведуют такие нелепые персонажи с переиначенными церковными санами, как Священок, Надстоятель, Пьяномарь и Архиписк. Интересно, что описание свадьбы и похорон чем-то похожи.
Таким образом, повествование фактически начавшееся со свадьбы, замыкается похоронами по канонам кольцевой композиции.
В стиле Виана есть что-то от классика французского гротеска, Франсуа Рабле. Ему тоже нравится нарушать границы, смеяться над религиозными таинствами, иногда добавлять что-то условно «сальное, неприличное» (хотя во вселенной Виана правила приличия другие). Так организация свадебной церемонии невозможна без «свадебных педералов».
Фантастические элементы выступают орудием остроумной пародии. За картонным идолом Жан-Солем Партром легко угадывается кумир миллионов, философ-экзистенциалист, с которым Виан был знаком лично. Названия его произведений также спародированы – например, «Тошнота» превратилась в «Блевотину». Кстати, в романе есть и гротескный образ герцогини де Будуар (Симоны де Бовуар).
Виан высмеивает философа, к которому питал дружеские чувства не для того, чтобы поднять на смех его философию, а чтобы поставить под сомнение идею истины в последней инстанции.
Жан-Поль Сартр. Источник: liveinternet.ru
Партр в романе как раз такая неживая, полуразлагающаяся, холодная, отстранённая от людей истина.
Страшен образ слепого фаната Партра, друга главного героя, Шика, зараженного идей болезненного коллекционирования. Он жадно скупает не только книги своего кумира, но и его личные вещи – брюки и трубку с отпечатком зубов. Возлюбленная Шика, Ализа, с горечью признает, что Шик любит свои книги больше, чем ее и становится орудием мщения.
Постепенно мы приходим к разгадке предисловия «Пены дней»: «И в самом деле, кажется, будто массы ошибаются, а индивиды всегда правы». «Пена дней» – это гимн субъективизму, индвидуальному, личному, творческому восприятию (другими словами, детскости) в противовес массовому – будь то идея войны или поклонения философской идее.
Жаль, что дар виртуоза, гениального фантаста (талантом равного Льюису Кэроллу) остался незамеченным при жизни.
Виан умело скрылся за кажущейся несерьезностью своего произведения, благодаря которой вызов, брошенный общественности, остался незамеченным критиками.
Но не может не радовать то, что современная культура все чаще обращается к его творчеству, чувствуя с ним общность, особенно в том, что касается абсурдистской составляющей. ■
Ксения Емельянова
Источник: https://aesthesis.ru/magazine/september16/vian-fantasy
Борис Виан. Критика. Анализ романа «Пена дней» Бориса Виана
В. Адмони
Слава к Борису Виану пришла в 60-е годы. С тех пор его читают, прославляют, изучают. Он становится чуть ли не классиком французской литературы XX века. Но самому Виану узнать об этом не довелось. Он умер в 1959-м.
Писателей, которые не получили прижизненного признания, немало. Но причины непризнания различна. Чем же оно было вызвано у Виана? На первый взгляд здесь действовали факторы скорее внешние.
В 1946 году, необычайно плодотворном для двадцатишестилетнего Виана, он пишет пародийный роман «Я приду плюнуть на ваши могилы» и публикует его под вымышленным именем американского писателя Вернона Салливена, Роман сначала пользуется успехом. Но разоблачение мистификации вызывает всеобщее негодование.
Что касается шедевра Виана, романа «Пена дней», созданного в том же 1946 году, то для него характерно полное отсутствие военных реминисценций. «Пена дней» написана так, словно закончившейся лишь за год до того второй мировой войны с ее испытаниями вообще не было.
Для читателей тех лет это не могло не казаться странным.
Но главная причина того, что творчество Виана так поздно дошло до читателя, заключается, пожалуй, в том, что и проблематика произведений Виана, и их образный и языковой строй, как они явственно проступили именно в «Пене дней», стали действительно актуальными для Запада через пятнадцать-двадцать лет после создания романа. Сам того не зная, Виан писал не для своих современников, а для читателей последующих поколений.
Первое, что бросается в глаза при чтении романа, — это его насыщенность фантастической символикой. Черты алогизма возникают на каждой странице, чуть ли не в каждом абзаце.
Многие привычные понятия в «Пене дней» предстают пародийно сниженными. Даже на именах героев романа, Колене и Хлое, лежит печать пародийности, потому что они типичны для старинных идиллий и пасторалей и никак не гармонируют с той действительностью западного индустриального мира, которая окружает Колена и Хлою.
«На перекрестке полицейский сунул голову под пелерину и стал похож на большой черный зонтик. А официанты из ближайшего кафе водили вокруг него хоровод, чтобы согреться».
«…толкнул дверь, которая в ответ грубо толкнула его. И тогда, решив не настаивать, он вошел через витрину.
Владелец магазина покуривал трубку мира, удобно устроившись на полном собрании сочинений Жюля Ромена, который писал свои тома исключительно для этой цели».
«Конькобежцы — тормозили и в результате, подшибая друг друга, валились, на лед. Эта куча мала росла с каждой секундой за счет врезавшихся в нее несчастных созданий»…
И уборщики, «которые, не надеясь найти в этом живом месиве что-либо, кроме не представлявших никакого интереса продуктов распада личности, вооружились скребками и двинулись к стоку нечистот, толкая перед собой всю кучу разом».
«Ализа с нежностью посмотрела на Колета. Он был настолько открытым, что видно было, как голубые и сиреневые мысли пульсируют в венах его рук».
«Он наклонился, чтобы сорвать голубовато-розовую орхидею, которую мороз выгнал из земли».
Это фантастическая и гротескная лирика. Абсурд, преисполненный поэзии.
Смысловая многослойность и остроумная ироничность, виртуозная вязь из намеков и пародийных гипербол — таков роман Виана.
Казалось бы, трудно было удивить и покорить этим читателя после Кафки с непостижимой изменчивостью рисуемой им действительности, после алогизма дадаистов, после прихотливых скачков мысли и чувства и неожиданнейших преображений мира у сюрреалистов, после возникновения театра абсурда, после бурного развития фантастики всех видов.
Да и наличие множества наслаивающихся друг на друга в повествовании смыслов никак не могло рассматриваться после Джойса как нечто новое. И тем не менее — чем дальше читатель продвигается по «Пене дней», тем естественнее представляются ему самые невероятные эпизоды, самые абсурдные повороты действия.
Роман диктует читателю свою собственную логику, и в какой-то момент массовый западный читатель, как, впрочем, и читатель элитарный, подчинился этой логике — роман Виана стал поистине знаменит. (Русский перевод «Пены дней» выполнен Л. З.
Лунгиной, изобретательно и точно передавшей стилевую систему романа, его игровое богатство и особенность авторской интонации.)
Гротеск, алогизм окрашены у Виана в различные эмоциональные тона. Наряду с алогизмом сатирическим у Виана исключительно важен и алогизм, преисполненный поэзией.
«Пена дней» при всей своей причудливости, пародийности персонажей – это роман о подлинной, глубокой и нежной любви.
Юный, богатый, избалованный Колен (таков он на первых страницах книги), влюбившись, жертвует для своей избранницы всем. Бескорыстной и чистой была к нему и любовь Хлои.
Любовь противопоставлена миру стяжательства и насилия.
Когда Колен, разорившись в поисках работы, набредает на фабрику оружия, где теплом своего тела надо выращивать из металлических цилиндров стволы винтовок, то оказывается, что из выращенных им стволов растут прекрасные белые розы. А единственным лекарством, которое помогало заболевшей Хлое и на какое-то время отсрочило ее смерть, были цветы.
Роман кончается трагически. Умирает Хлоя, гибнет от рук полицейских друг Колена, погибает в пожаре возлюбленная друга. Меняются даже вещи, окружающие героев.
Блистательное жилище Колена становится жалким, сжимается и тускнеет, добрый дух его дома, серая мышка с черными усиками, кончает жизнь самоубийством. Но герои романа не изменяют себе, своему выбору, своему чувству.
Атмосфера нежности и верной любви снова оживает в финале романа, где сквозь призму гротеска проступает облик Колена, гибнущего из-за тоски по Хлое.
Примечательно, что эту атмосферу не могут разрушить не только ироническая интонация романа, но и те сцены абсурдной, эксцентрической жестокости, которых в нем немало. Любовь и нежность в романе главенствуют. Очевидно, они и обусловили триумф романа в 60-е годы. Но только ли они?
После первой мировой войны в западном искусстве царил экстатичный экспрессионизм, после второй мировой войны, напротив, на какое-то время верх взяла стихия безыскусственной человечности и уважительного отношения к простейшим вещам в их реальной конкретности.
Доминировало стремление как бы осмотреться в новом, полуразрушенном мире и как-нибудь обжиться в нем — со всеми его тяготами.
При этом обнаруживались самые разные стороны человеческого существа — порой и лукавство, и корысть, и мошенничество, но все они, если можно так выразиться, выглядели злом «простительным». Ведь самое страшное зло, зло фашизма, было еще у всех на памяти.
Свое наиболее полное выражение искусство, построенное на таком добродушном восприятии окружающей жизни, получило в итальянском неореализме. Вряд ли случайно итальянские неореалистические фильмы покорили тогда весь мир.
Но время такой первоначальной ориентировки постепенно прошло. Стали вырисовываться новые черты западного общества — черты общества потребления с его бездуховностью и угрозой конформизма. И почти сразу же, а быть может даже опережая их развитие, обозначилось и искусство, противостоящее бездуховности и конформизму. Оно было многообразным.
Но в самых своих высоких проявлениях это было искусство, где герой упорно противопоставлял особость своей внутренней жизни внешнему миру, хотя никакой защиты от этого мира у него не было. Странные, чудаковатые люди, подростки, полуюродивые — такие герои возникают у Сэлинджера, у Бёлля, у Феллини.
Они не хотят, даже не могут поступиться своей душой, не могут не выполнить ее велений. Несмотря на беспомощность, несмотря на то, что они смешны, а порой попросту нелепы.
Души этих героев обладают особой силой, которую в конце концов хотя бы смутно ощущают все, с кем они соприкасаются, — силой, помогающей одержать моральную победу даже в том случае, когда внешние обстоятельства свидетельствуют, казалось бы, о полном крахе.
«Над пропастью во ржи» Сэлинджера или «Глазами клоуна» Бёлля являются романами испытания в самом прямом смысле этого слова, то есть новой разновидностью того типа романа, который восходит к самым древним этапам развития эпического искусства, многообразно переплетаясь в позднейшие времена с противостоящим ему романом воспитания героя.
Появление этих и подобных им произведений искусства имело значение не только литературное, эстетическое, но и непосредственно социальное. В них нашел свое первоначальное, пусть и своеобразно преломленное, отражение протест западной молодежи против укрепляющегося общества потребления, против всеобщего конформизма.
А отразив какие-то черты такого протеста, эти произведения стали в свою очередь катализаторами оппозиционных устремлений молодежи.
Во всяком случае, между той волной молодежного движения, которая прокатилась по Западу, достигнув своего апогея в молодежных волнениях 1968 года, и искусством, настаивающим на самоценности души каждого человека, существует определенная взаимосвязь.
И было вполне естественно, что во Франции, где это движение приняло особенный размах, оно обратилось к произведению, которое хотя и было написано более двадцати лет назад, но по-своему, в крайне заостренном и сконцентрированном виде утверждало право людей отстаивать свою внутреннюю жизнь, свою любовь, душу свою в борьбе против враждебного мира. «Пена дней» — тоже роман испытания. А необычная парадоксальность и алогичность его образной и языковой ткани делали этот роман еще более близким сознанию молодежи 60-х годов, тяготевшей именно ко всему парадоксальному, даже абсурдному.
Трагическим, но, к сожалению, вполне закономерным образом молодежное движение 60-х годов не принесло с собой никакого подлинного обновления.
Хуже того: несмотря на стоявшие у его истоков высокие этические требования, оно, взятое в контексте всей западной общественной жизни, превратилось в питательную среду для насилия. Развившиеся в его среде экстремистские группки превратились в организации кровавых террористов.
Разумеется, художники, чьи произведения в той или иной мере содействовали формированию западного молодежного движения середины века, предвидеть это не могли.
Хотя такие великие писатели XIX столетия, как Достоевский и Ибсен, уже в свое время во весь голос говорили о том, что само по себе справедливое требование каждой отдельной личности прав на свободу индивидуального поведения может привести к величайшей несправедливости и жестокости по отношению к другим людям.
Но ни сэлинджеровский Колфилд, ни бёллевский Шнир, ни виановский Колен не хотят утверждать свое «я» за чей-нибудь счет. Правда, в «Пене дней» есть эпизод, свидетельствующий как будто о противном. Спеша на свидание, Колен броском конька срезает голову у служителя на катке.
Но происшествие настолько балаганно, что его никак нельзя принять всерьез. К тому же в романе ранее мимоходом отмечено, что у служителя голова не человека, а голубя. (В предисловии к книге, написанном Г. К.
Косяковым, верно подмечено, что эпизод с убийством на катке — реализованная метафора, доведенная до сверхгротеска материализация стремления Колена немедленно устранить все, что препятствует его встрече с любимой.
) Хотя Колен в этом эпизоде на мгновенье приобщается к окружающему его миру жестокого абсурда, но лишь внешне и минутно. В своей сути Колен приобщен к любви.
Это не позволило роману затеряться в потоке каждодневной литературы и после тех лет, которые своим особым социально-этическим настроем вынесли «Пену дней» на поверхность. Ведь потребность ощутить глубинную жизнь души, прикоснуться к подлинной любви, пусть и изображенной в формах подчеркнуто гротескных, всегда была и, наверное, всегда будет свойственна людям.
Л-ра: Новый мир. – 1985. – № 2. – С. 257-259.
Биография
Произведения
- Осень в Пекине
- Пена дней
- Поэт
Критика
Ключевые слова: Борис Виан, Boris Vian, L’Écume des Jours, Пена дней, критика на творчество Бориса Виана, критика на произведения Бориса Виана, скачать критику, скачать бесплатно, французская литература 20 в<\p>
Источник: https://md-eksperiment.org/post/20181222-roman-ispytaniya
Достойное чтиво для господ: Борис Виан, «Пена дней»
Борис Виан — эпатажный писатель, джазмен и журналист, который при всех раскладах не должен был дожить до двадцати, но дотянул до 39.
У него было 24 псевдонима и многие действительно верили в то, что он — циничный афроамериканец, которого изгнали из США. Его буквально убило собственное произведение, но обессмертили романы «Пена дней» и «Я приду плюнуть на ваши могилы».
Отвратительные мужики рассказывают о том, почему Борис Виан должен подвинуть других авторов в вашем списке обязательного чтения.
«Живи быстро, умри молодым, оставь красивый труп».
— «Стучись в любую дверь», Ник Романо
Сокращенный вариант этой цитаты, вторгшейся в массовую культуру благодаря посредственному фильму в 1949-ом, частенько срывается с чьих-то уст.
Представители «бунтующей» молодежи, не способные совладать с клокочущим внутри хаосом; любители пылкого словца и, по большому счету, все кто ни попадя столь часто обращались к ней, что за годы хождения по рукам она изрядно истрепалась и запачкалась.
Тем забавнее, что именно этот изодранный лоскут наиболее точно и емко описывает жизнь французского интеллигента и полимата — Бориса Виана.
Появившись на свет 10 марта 1920-го года, в момент становления «ревущих двадцатых», Виан успел в полной мере насладиться последствиями двух мировых войн, а за одной и вовсе понаблюдать со стороны.
Стоит ли говорить, что для молодого человека, всю сознательную жизнь страдавшего от болезни сердца, подобный накал страстей был тем еще развлечением.
Причем его заболевание носило самый серьезный характер — по мнению врачей, Борису было противопоказано не то чтобы вести полноценный образ жизни, но даже лишний раз думать для него было опасно.
Несмотря на всю серьезность последствий, он довольно пренебрежительно относился к врачебным наставлениям, даже в самые суровые периоды, коих было в избытке, предпочитая рефлексии плодотворную, изнурительную работу.
Благодаря этому, Виан, инженер по образованию, вошел в историю как певец, джазовый музыкант, актер, журналист, переводчик, автор множества песен, поэт и, что немаловажно, уникальный прозаик.
Кажется, он успел попробовать себя во всех доступных творческих сферах.
Поскольку матушка Пуш, мать Виана, питала нежные чувства к классической музыке, своего второго ребенка она нарекла в честь оперы «Борис Годунов»
Будучи легко увлекающимся и нисколько не боявшимся эпатировать публику человеком, Виан писал под целой россыпью псевдонимов. Самым резонансным из их числа был Вернон Салливан.
Под ним скрывался запрещенный в Соединенных Штатах негр, чьим переводчиком и официальным представителем во Франции и оказался Виан.
В действительности Салливан и его творчество были попыткой сыграть на популярности американских бульварных романов для привлечения интереса к издательству, основателем которого являлся один из многочисленных друзей Бориса.
В ходе непродолжительной карьеры Вернон «написал» четыре романа, самозабвенно эксплуатировавших эстетику популярного в те годы нуара.
Первый из них, «Я приду плюнуть на ваши могилы», не только привлек к Виану массу нежелательного внимания из-за якобы порнографического содержания, но и впоследствии оказался косвенной причиной его смерти.
Тем не менее «Пену дней», свое главное литературное произведение, он опубликовал под собственным именем.
В ноябре 1944-го, на излете изнурительной войны, забравшиеся в дом среди ночи грабители застрелили отца Виана
«В другой витрине толстяк в фартуке мясника резал младенцев. Это была наглядная пропаганда общественной благотворительности.
— Вот на что уходят деньги, — сказал Колен. — Убирать все это каждый вечер стоит, наверно, очень дорого.
— Но ведь младенцы ненастоящие! — с тревогой сказала Хлоя.
— Как знать? В общественных благотворительных заведениях младенцев навалом… — сказал Колен».
— «Пена дней», Борис Виан
Вопреки тому, что «Пена дней» успела стать классикой не только французской, но и мировой литературы, в ее основе лежит крайне простая история о зарождении великой любви и ее мучительном увядании.
Молодой повеса Колен безбедно живет на заработанный его предками капитал: посещает различные увеселительные мероприятия, балуется самолюбованием и частенько бездельничает.
В целом его жизнь насыщена и в меру разнообразна, единственное, чего в ней недостает, по мнению самого Колена, так это пылкой и бесконечно нежной любви.
В один прекрасный момент он, готовый утонуть в объятиях любой красотки, встречает Хлою. Красивая, утонченная и слегка расточительная — именно такой оказывается любовь всей его жизни.
Эта долгожданная встреча выливается в скорое бракосочетание, продолжительное свадебное путешествие и необъятное море счастья.
Счастья, на смену которому вскоре приходят смертельная болезнь Хлои и стремительно надвигающаяся нищета.
В середине 50-ых Виан и его первая жена, Мишель, были дружны с Жаном-Полем Сартром и Симоной де Бовуар. Настолько, что после размолвки с Борисом, вылившейся в развод, Мишель ушла к Сартру
Пожалуй, более мелодраматичной и предсказуемой истории придумать не удастся. Ее начало тривиально; вектор развития и неминуемый финал заранее известны; а герои предельно просты. Но в этом нет ничего удивительного, ведь Виан закончил работу над «Пеной дней» за каких-то 2 месяца. Причем писал он далеко не в самых вальяжных условиях — украдкой на нелюбимой работе.
Тем не менее, «Пена дней» была тепло встречена как окружением Бориса, так и немногочисленной группой заприметивших ее критиков. Все потому, что ее особенность сокрыта не в истории, которая служит лишь фоном, а в силе витиеватых образов.
Виан с завидным самозабвением перекроил привычный мир и поддерживающие его равновесие законы.
В изображенной им реальности в водопроводных кранах живут сочные угри; с людьми соседствуют смышленые, практически одомашненные мыши; а солнечные лучи, гуляющие где им заблагорассудится, плевать хотели на законы физики.
Впервые «Пена дней» была опубликована в 1947-ом, через год после скандального дебюта Вернона Салливана
В интерпретации Виана набившая оскомину обыденность оборачивается ярким, многогранным миром. Миром, полным жутковатой изобретательности, уместного сарказма и забористого абсурда.
Собственно говоря, «Пена дней» — это одна большая шалость, возводящая силу слова на запредельный уровень и ярчайшим образом напоминающая, что с его помощью можно не только передавать информацию, но и строить удивительные в своей бесшабашности миры.
Иными словами, этот роман — лучший кандидат на звание «Алисы в стране чудес» для взрослых.
На самом деле, легковесность и нарочитая прозрачность основной сюжетной канвы идет «Пене дней» исключительно на пользу. Она не перетягивает на себя излишнего внимания, тем самым позволяя читателю раствориться в своем дурашливом мире.
К тому же здесь все-таки присутствует одна крайне любопытная сюжетная линия. Она повествует о взаимоотношениях близкого друга Колена, Шика, и короля экзистенциализма Жана-Соля Партра, автора громогласной «Блевотины».
Это история о слепом поклонении моде и самозабвенной одержимости, граничащей с настоящим безумием.
«Улица была из конца в конец запружена народом. Все яростно толкались, пытаясь прорваться в зал, где Жан-Соль должен был прочитать свою лекцию.
Люди прибегали к самым изощренным уловкам, чтобы обмануть бдительных экспертов-искусствоведов, поставленных для проверки подлинности пригласительных билетов…
Кое-кто приезжал на катафалках, но полицейские протыкали гробы длинными стальными пиками, навеки пригвождая ловчил к дубовым доскам, и тогда те и вправду давали дуба, что, к слову сказать, представляло известные удобства, так как новопреставленные оказывались уже упакованными для похорон».
— «Пена дней», Борис Виан
Хотя сам Виан всего лишь намеревался высмеять раздутую сверх меры популярность на экзистенциализм и Сартра в частности, на деле ему удалось изобразить глубокую и жуткую картину, приводящую к нетривиальной развязке. Сам Сартр охотно поддержал начинание Виана и, несмотря на свой комичный и, откровенно говоря, сомнительный портрет, даже опубликовал несколько глав книги в собственном журнале «Тан Модерн».
В 1958-ом в записной книжке Виана появилась следующая фраза: «Одной ногой я уже в могиле, а другая машет только одним крылом»
Вопреки уговорам жены остаться дома, 23 июня 1959-го года тридцатидевятилетний Борис отправился на премьеру одноименной экранизации романа «Я приду плюнуть на ваши могилы».
Спустя несколько минут после начала сеанса, он потерял сознание — изношенное сердце попросту не выдержало навалившегося волнения.
И хотя умер Виан не в самом кинотеатре, а по дороге в больницу, преждевременная смерть от просмотра экранизации собственного романа вполне соответствовала его мрачному и слегка кровожадному чувству юмора.
Источник: https://disgustingmen.com/reading/foam-of-the-days
Пена дней
Главный герой романа, Колен, очень милый молодой человек двадцати двух лет, так часто улыбающийся младенческой улыбкой, что от этого на подбородке у него даже появилась ямочка, готовится к приходу своего друга Шика.
Николя, его повар, колдует на кухне, создавая шедевры кулинарного искусства.
Шик — ровесник Колена и тоже холостяк, однако денег у него гораздо меньше, чем у его друга, и, в отличие от Колена, он вынужден работать инженером, а иногда и просить денег у своего дяди, работающего в министерстве.
Квартира у Колена примечательна сама по себе. Кухня оснащена чудо-приборами, выполняющими все необходимые операции самостоятельно. Раковина в ванной поставляет Колену живых угрей. Освещение с улицы в квартиру не проникает, зато в ней есть два своих солнца, в лучах которого играет маленькая мышка с чёрными усиками. Она — полноправный обитатель квартиры.
Ее кормят и о ней трогательно заботятся. Есть у Колена и «пианоктейль» — механизм, созданный на основе пианино и позволяющий наигрыванием той или иной мелодии получать превосходные коктейли из спиртных напит ков. За обедом выясняется, что Ализа, девушка, в которую недавно влюбился Шик, приходится Николя племянницей.
Она, как и Шик, увлекается творчеством Жана-Соля Партра и собирает все его статьи.
Продолжение после рекламы:
На следующий день Колен отправляется вместе с Шиком, Ализой, Николя и Исидой (общей знакомой Колена и Николя) на каток. Там по вине Колена, мчащегося навстречу своим друзьям наперерез всем остальным катающимся, происходит куча-мала. Исида приглашает всю компанию в воскресенье к себе не вечеринку, которую она устраивает по случаю дня рождения своего пуделя Дюпона.
Колену, глядя на Шика, тоже хочется влюбиться. Он надеется, что на приёме у Исиды ему улыбнётся счастье. Он действительно встречает там девушку по имени Хлоя и влюбляется в неё. Отношения их развиваются стремительно. Дело идёт к свадьбе.
Между тем Ализа начинает грустить, так как Шик считает, что ее родители никогда не согласятся на их брак из-за его бедности. Колен настолько счастлив, что хочет сделать счастливыми и своих друзей.
Он даёт Шику двадцать пять тысяч инфлянков из тех ста тысяч, которыми он обладает, чтобы Шик смог наконец жениться на Ализе.
Свадьба Колена удаётся на славу. Все восхищённо глядят на представление, которое дают в церкви Надстоятель, Пьяномарь и Священок. За это мероприятие Колен платит пять тысяч инфлянков. Большую часть из них Надстоятель загребает себе. На следующее утро молодожёны в роскошном белом лимузине выезжают на юг.
Николя на этот раз выполняет роль шофёра. У него имеется одна весьма неприятная, с точки зрения Колена, особенность: когда он облачается в форменную одежду повара или шофёра, с ним становится решительно невозможно разговаривать, так как он начинает изъясняться исключительно церемониально-официальным языком.
В один прекрасный момент терпение Колена лопается, и, находясь в своём номере в какой-то придорожной гостинице, он швыряет в Николя туфлей, однако попадает в окно. Через разбитое окно с улицы в комнату проникает зимняя стужа, и наутро Хлоя просыпается совершенно больной.
Несмотря на заботливый уход Колена и Николя, ее здоровье ухудшается с каждым днём.
Брифли бесплатен благодаря рекламе:
Тем временем Шик с Ализой самым усердным образом посещают все лекции Жана-Соля Партра. Чтобы протиснуться на них, им приходится идти на всевозможные хитрости: Шику — переодеваться в швейцара, Ализе — ночевать в заде. Колен, Хлоя и Николя возвращаются домой.
С самого порога они замечают, что в квартире произошли изменения. Два солнца теперь не заливают коридор, как прежде. Керамические плитки потускнели, стены больше не сверкают. Серая мышка с чёрными усиками, не понимая в чем дело, только разводит лапками.
Затем она начинает натирать потускневшие кафельные плитки. Уголок вновь блестит, как и прежде, но лапки мышки стёрты в кровь, так что Николя приходится мастерить для неё маленькие костыли. Колен, заглянув в свой сейф, обнаруживает, что у него осталось всего тридцать пять тысяч инфлянков.
Двадцать пять он отдал Шику, пятнадцать стоила машина, свадьба обошлась в пять тысяч, остальное разошлось по мелочам.
Хлоя чувствует себя лучше в день возвращения домой. Ей хочется пойти в магазин, накупить себе новых платьев, украшений, а затем отправиться на каток. Шик и Колен сразу едут на каток, а Исида и Николя сопровождают Хлою. Когда во время катания Колен узнает, что Хлое плохо и она упала в обморок, он стремглав бросается домой, по дороге со страхом думая о самом худшем, что могло случиться.
Хлоя — спокойная и даже просветлённая — лежит на кровати. В грудной клетке она ощущает чьё-то недоброе присутствие и, желая с ним совладать, время от времени кашляет. Доктор д’Эрьмо осматривает Хлою и прописывает ей лекарства. У неё в груди появился цветок, нимфея, водяная лилия. Он советует окружить Хлою цветами, чтобы они засушили нимфею.
Он считает, что ей необходимо уехать куда-нибудь в горы. Колен отправляет ее в дорогостоящий горный санаторий и тратит огромные средства на цветы. Вскоре денег у него практически совсем не остаётся. Квартира приобретает все более унылый вид. Двадцатидевятилетний Николя почему-то выглядит на все тридцать пять.
Стены и потолок в квартире сжимаются, оставляя все меньше пространства.
Шик, вместо того чтобы жениться на Ализе, все свои инфлянки, данные ему Коленом, тратит на приобретение книг Партра в роскошных переплётах и старых вещей, якобы принадлежавших некогда его кумиру. Истратив последнее, что у него есть, он сообщает Ализе, что не может и не хочет больше с ней встречаться, и выставляет ее за дверь. Ализа в отчаянии.
Колен просит Николя перейти работать поваром к родителям Исиды. Николя больно покидать друга, однако Колен больше не может платить ему жалованье: у него совсем нет денег. Теперь он и сам вынужден искать работу и продать антиквару свой пианоктейль. Хлоя возвращается из санатория, где ей сделали операцию и удалили нимфею.
Однако в скором времени болезнь, перекинувшись на второе лёгкое, возобновляется. Колен теперь работает на заводе, где при помощи человеческого тепла выращивают винтовочные стволы. Стволы у Колена выходят неровными, из каждого ствола вырастает прекрасная металлическая роза.
Затем он поступает охранником в банк, где ему целый день приходится ходить по тёмному подземному коридору. Все деньги он тратит на цветы для жены.
Шик так увлёкся собиранием произведений Партра, что потратил на них все свои деньги, в частности и те, что предназначались для уплаты налогов. К нему выезжает сенешаль полиции со своими двумя помощниками. Ализа между тем направляется в кафе, где работает Жан-Соль Партр. В настоящий момент он пишет девятнадцатый том своей энциклопедии.
Ализа просит его отложить публикацию энциклопедии, чтобы Шик успел накопить для неё денег. Партр отказывает ей в ее просьбе, и тогда Ализа вырывает у него из груди сердце сердцедером. Партр умирает. Подобным образом она поступает со всеми продавцами книг, которые поставляли Шику произведения Партра, а лавки их поджигает. Тем временем полицейские убивают Шика.
Ализа же гибнет в огне пожара.
Хлоя умирает. У Колена денег хватает лишь на похороны для бедных. Ему приходится выносить издевательства Надстоятеля и Священка, которым мало предложенной им суммы. Хлою хоронят на дальнем кладбище для бедных, которое находится на острове.
С этого момента Колен начинает слабеть час от часу. Он не спит, не ест и все время проводит у могилы Хлои в ожидании, когда над ней покажется белая лилия, чтобы убить ее. В это время стены в его квартире смыкаются, а потолок падает на пол. Серая мышка едва успевает спастись.
Она бежит к кошке и просит ее съесть.
Источник: https://briefly.ru/vian/pena_dnej/
Загрузка...
