К мастеру и маргарите(коробий е.) публикации на сайте экзистенциальной психологии
Жанр эссе в психологической литературе уже не нов. На нашем сайте
время от времени публикуются эссе разных авторов. Они, как правило,
написаны по следам работы с клиентами, собственной терапии или
своеобразной творческой рефлексии окружающего и весьма отличаются
от, ставших уже традиционными для hpsy.ru, книг, статей и
диссертаций.
Этот жанр позволяет авторам иногда в двух строчках
передать то, что не опишешь и в нескольких статьях. Полутона,
интонации, оттенки отношений, чувств и жизненных ситуаций как
нельзя лучше проявляются в этой своеобразной
художественно-философской прозе.
С целью развития этого жанра,
предоставления возможности авторам встретиться и пообщаться с
читателями, получить отзывы, усовершенствовать свой стиль мы
объявляем месяц психологических эссе.
Обсудить<\p>
Вспоминается из песни восьмидесятых: «Мастер и Маргарита, тайна в легенде той». В школьной методичке можно прочитать: «магический реализм».
Вообще это потрясающе, что читает в мыслях Булгакова новое поколение. Не стану обсуждать мистические страхи у артистов и преподавателей литературы, или то, что основное впечатление, которым посчитали важным поделиться мои старшеклассники это о том, как Бегемот пирожки воровал.
Вообще, это произведение, имеет серьезную предысторию в общечеловеческой мысли и, не знаю, осознано или нет, но, строится в продолжение. Стоит вспомнить «Фауста» Гете и книгу Иова. (Некоторые важные мысли, послужившие мотивами к рассуждению и используемые здесь, взяты из работ Кураева, за что я ему благодарен).
Начинается она с противопоставления:
1.9 И отвечал сатана Господу, и сказал: разве даром богобоязнен Иов? (Боязнь потерять Бога) 1.10 Не Ты ли кругом оградил его, и дом его, и все, что у него? Дело рук его Ты благословил, и стада его распространяются по земле. 1.
11 Но простри руку Твою, и коснись всего, что у него, – благословит ли он Тебя?
1.12 И сказал Господь сатане: вот, все, что у него в руке твоей. И отошел сатана от лица Господня.<\p>
И дальше начинается борьба Бога за Иова и Иова за Бога.
Иов проходит одни из самых страшных испытаний, которые может прожить человек. Но одного Господь не допускает Иову:
2.4 И отвечал сатана Господу, и сказал: кожа за кожу а за жизнь свою отдаст человек все, что есть у него; 2.5 Но простри руку Твою, и коснись кости его и плоти его, – благословит ли он Тебя?
2.6 И сказал господь сатане: вот, он в руке твоей, только душу его сбереги.
<\p>
Иов страдает не потому что Богу интересно выдержит Иов или нет. Не потому что автор предполагает что-либо неизвестным для Всемогущего? Уж исходя из дальнейшего содержания явно наоборот.
Но Бог вступается за достоинство Иова и допускает действие сатаны используя его в Своем промысле для того, чтобы дать возможность Иову вырасти. И он благословляется.
Последующая европейская философская мысль часто отталкивалась от момента свободы человеческой души. Но, что для нас, для современного общества это особо актуально, в христианской мысли ставились также вопросы: а что когда нет? – Гете начинает своего «Фауста» с того самого испытания, которое Бог не допускает для Иова.
(На просьбу Мефистофеля о полномочьях) «Они тебе даны. Ты можешь гнать, Пока он жив, его по всем уступам. Кто ищет – вынужден блуждать. Он отдан под твою опеку! И, если можешь, низведи В такую бездну человека,
Чтоб он тащился позади».<\p>
Если не знать этого пролога, то «Фауст» становится не понятным, особенно в его концовке.
Фауст, которого Мефистофель приводит к соблазнению Маргариты и лишению жизни ее родителей, а за тем к совершению, похоже, всех выполнимых низостей, (смотрите вторую часть), спасается. Прилетает воинство ангелов и забирает его.
А дело в том, что душа Фауста в руках Мефистофеля, он не свободен и потому безответственен. Но он все же стремится к познанию, его путь и берет начало с поиска. Пусть даже Екклесиастовского поиска.
И Гете полагает, что Фауст должен найти, должен быть спасен.
Но Булгаков ставит читателя перед новым, рождающимся советским миром. И вопрос его пострашнее: а что когда человек и не хочет искать, когда от Бога он отворачивается? В мире «Мастера и Маргариты» нет Бога.
Человек остается с самим собой. И в этот самый его мир приходит сатана. Вообще это странное явление, но в практике народного мировосприятия с таким верованием даже часто приходится сталкиваться. Особенно в языческих традициях.
Да и в нашей обыденной жизни.
«В мире соблазнов много, люди не верят в Бога, но кто из них не верит в черта. Каждой беды виновник он обо всех нас помнит и это каждый знает твердо. Ну, разве не рад бы каждый, душу продать однажды, за то, что так для счастья нужно. Ты бы, дерзать не смея, сделал себя мудрее, когда б ты продал черту душу»
К.
Никольский<\p>
Булгаков сообщал в письме Сталину: «пишу роман о сатане» (он не мог, конечно, написать о Боге), естественно полагая, что именно такой сюжет может в этом обществе быть принятым. А он свою работу, считал крайне важной. Болея и умирая, пытался успеть доработать и молил, чтоб напечатали «Чтоб знали, чтоб знали».
История его и проста и скрытна: (прошу прощения у читателя, я человек глупый и гордый, постараюсь поменьше умничать), в Москву тридцатых приходит сатана и приносит новое гуманистическое евангелие. Но, как понимали люди знакомые еще с богословием, сатана сам творить ничего не может – он не обладает даром творчества.
А поэтому вынужден использовать для его написания Мастера. «Все люди хорошие» – провозглашает Иешуа, правда обстоятельства делают их плохими. Для людей, на веку которых еще стояли не разрушенные храмы, подделка очевидна. Для Христа «всяк человек есть ложь», все люди злы.
Истина Христа в его любви к людям, вопреки человеческой поврежденности.
«Любите врагов ваших!» – это вызов миру. А Воланд в уста Иешуа вкладывает юношескую адаптационную философию – все люди добрые и по этому их нужно любить. Но достаточно открыть любую страничку истории и взглянуть на идеал гуманизма – вот оно «мерило всех вещей». И человек понимает противопоставленный Иешуа пилатовский реализм. А дальше – вывод прост.
Иешуа добрый и славный малый и его даже жаль, он стремился к доброй цели, но действительность другая, и… Вот это и есть основы советской идеологии – новое сатанинское евангелие.
Вообще, довольно замечательна юморная сценка, когда Воланд провозглашает что «рукописи не горят», (красивая цитата, наш разум вообще на красоту податлив), и достает ее у вставшего Бегемота, с кресла – из-под котячьего хвоста. Но интересно: в постсоветскую эпоху, (это потрясающе), произведение Мастера читают, как мудрую мысль Булгакова.
Сам Воланд, в продолжение Мефистофелевского: «Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо», – заставляет буквально влюбиться в него. Сверхъестественные знания, «знание людей», «справедливость», «остроумие», «мессианство», замечательная комедийная, юморная, фэнтэзийная свита.
И не сразу заметно, да и не оставляет желания замечать что нет на самом деле в его обличениях людей и шутках настоящей любви а есть призрение, и что оспаривает он, с их помощью, им же подложенную гуманистическую мысль. Что мессианство Христа, в Его исцелении поврежденной человеческой природы, сводиться к роли «доброго» философа-неудачника.
Что любовь Христа связана, не с наивностью и не с Воландовской мирской «справедливостью», а с переживанием за человека, состраданием ему в его поврежденности. С человеческим внутренним очищением.
С чертой вступающей в приоритетную значимость даже по отношению к, в высшем смысле слова, справедливости, когда рождается в том человеческая нужда: «Кто из вас без греха пусть первым бросит в нее камень», «пойдите, научитесь что значит, милости хочу, а не жертвы» и «милость превозносится над судом».
Мастер оказывается полной игрушкой в руках Воланда. Из его мира изгнан Христос, и он легко отдает в Воландовские руки распоряжаться человеческими судьбами, и решать что будет хорошо для них, а что нет.
Булгаков не решает вопрос о спасении или гибели Мастера, а скорее откладывает его, полагая персонажам вечность в продолжение земной жизни. Мы будем с теми, кого мы любим – захватывающая мысль. Жалко, что Пилат был способен любить лишь свою собаку. И собаку тоже жалко.
Не раз я слышал от христиан отзывы симпатии и даже, о любви к этому произведению (у Кураева). Булгаков, как настоящий талант, вживается в свои персонажи и часто заставляет влюбиться в них читателя. И дальше ему приходилось жить с ними, общаться. И для меня вопрос: только ли в этом земном существовании? Наверное, это вопрос для всех создателей об ответственности за свое творение.
Коробий Е.,
Источник: https://hpsy.ru/public/x2232.htm
Мастер и Маргарита
В 1928 году М.А.Булгаков начинает роман «Мастер и Маргарита» (тогда еще не имевший этого названия). Доведенный до 15-ой главы, роман в 1930 году был уничтожен самим автором, а в 1932 или 1933 году начат заново. В последующие годы работа шла урывками.
В 1937 году, вернувшись еще раз к началу романа, автор впервые написал на титульном листе название, ставшее окончательным, «Мастер и Маргарита», поставил даты: 1928—1937 — и более не оставлял над ним работу. В 1939 году были внесены важные изменения в конец романа и дописан эпилог.
Но затем уже смертельно больной Булгаков диктовал жене, Елене Сергеевне, поправки к тексту. Обширность вставок и поправок в первой части и в начале второй говорит о том, что не меньшая работа предстояла и дальше, но выполнить ее автор не успел.
После смерти Булгакова в его архиве остались восемь редакций романа.
Впервые роман был опубликован в 1966-1967 годах в журнале «Москва».
В этой книге царят счастливая свобода творческой фантазии и одновременно строгость композиционного замысла. Там правит великий бал Сатана и вдохновенный Мастер, современник автора, пишет свой бессмертный роман.
Там прокуратор Иудеи отправляет на казнь Христа, а рядом суетятся, подличают граждане, населяющие Садовые и Бронные улицы Москвы 20-30 годов нашего века. Смех и печаль, радость и боль перемешаны воедино, как в жизци.
«Мастер и Маргарита» — это лирико-философская поэма в прозе о любви и нравственном долге, о бесчеловечности зла, об истинном творчестве, которое всегда является преодолением бесчеловечности, всегда стремится к свету и добру.
Замысел книги складывался постепенно. Роман рос медленно. «Завещанием мастера» назвал статью о романе критик И.Виноградов. Сам Булгаков в письме к жене, ставшей прообразом главной героини «Мастера и Маргариты», еще в 1938 году, почти за два года до смерти, сказал о своем произведении: «Последний закатный роман».
Действие начинается «однажды весной, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах». В белокаменной столице появляются Сатана и его свита. История четырехсуточных гастролей той силы, «что вечно хочет зла и вечно совершает благо», придает роману фабульную точку опоры, возможность его стремительного развития во времени.
Дьяволиада — один из любимых булгаковских мотивов — здесь играет роль вполне реалистическую и может служить примером гротескно-фантастического, сатирического обнажения противоречий живой действительности.
Воланд грозой проносится над булгаковской Москвой, карая глумливость и непорядочность. Потусторонность, мистика с этим мессиром как-то не вяжутся. Если такого Воланда и не было, то его надо было выдумать.
Фантастический поворот дела позволяет писателю развернуть перед нами целую галерею персонажей весьма неприглядного толка. Внезапная встреча с нечистой силой выворачивает наизнанку видимость всех этих берлиозов, латунских, майгелей, алоизиев могарычей, никаноров Ива новичей и др.
Сеанс черной магии, который Воланд со своими помощниками дает в столичном Варьете, в буквальном и переносном смысле «раздевает» некоторых граждан из зала. Но при этом мишени строго избирательны, они внутренне ориентированы авторской этикой. Критик П.
Палиевский верно заметил: «Нигде не прикоснулся Воланд, булгаковский князь Тьмы, к тому, кто создает честь, живет ею и наступает.
Но он немедленно просачивается туда, где ему оставлена щель, где отступили, распались и вообразили, что спрятались: к буфетчику с «рыбкой второй свежести» и золотыми десятками в тайниках; к профессору, чуть позабывшему Гиппократову клятву; к умнейшему специалисту по «разоблачению ценностей»…
Но дьявол не страшен автору и его любимым героям. В его романе живет иная, глубокая вера в исторического человека и в непреложные нравственные законы.
И Мастер, главный герой булгаковской книги, создавший роман о Христе и Пилате, тоже далек от религиозности в христианском смысле этого слова. Им написана на историческом материале книга огромной психологической выразительности.
Этот «роман в романе» как бы собирает в себе этические противоречия, которые обязано решать своей жизнью каждое поколение людей, каждая мыслящая и страдающая личность.
Два романа — Мастера и о Мастере — зеркально повернуты друг к другу, и игра отражений и параллелей рождает художественное целое, соединяя легенду и быт в историческую жизнь человека.
Среди персонажей книги особенно запоминается Понтий Пилат, пятый прокуратор Иудеи, человек в белом плаще с кровавым подбоем. История его трусости и раскаяния приближается по своей художественной силе к лучшим страницам мировой прозы.
«Мастер и Маргарита» — сложное произведение. Критика уже отмечала избыточную субъективность булгаков-ского взгляда на современную ему действительность, что сказалось в сатирических главах романа. К.
Симонов писал: «При чтении «Мастера и Маргариты» людям старших поколений сразу бросается в глаза, что главным полем для сатирических наблюдений Булгакова послужила московская обывательская, в том числе окололитературная и околотеатральная среда 20-х годов, с ее, как тогда говорили, «отрыжками нэпа».
Следует добавить, что другой Москвы того времени, другого, более широкого поля для наблюдения в романе почти не чувствуется. И это один из примеров, говорящих об ограниченности взглядов писателя на современность.
Мы иногда колеблемся произнести слова: «ограниченность взгляда», говоря о большом таланте. И напрасно.
Ибо они, не умаляя таланта, отражают реальность; помогают понять действительное место писателя в истории литературы».
Мастер не смог одержать победу. Сделав его победителем, Булгаков нарушил бы законы художественной правды, изменил бы своему чувству реализма. Роман оптимистичен.
Покидая этот бренный мир, Мастер оставляет в нем своего ученика, который видит те же сны, что и он, бредит теми же образами мировой истории и культуры, разделяет его философские идеи, верует в те же идеалы всемирного общечеловеческого масштаба…
Ученик Мастера, его идейный преемник и духовный наследник, ныне сотрудник Института истории и философии Иван Николаевич Понырев, бывший Бездомный, «все знает и понимает» — и в истории, и в мире, и в жизни.
«Он знает, что в молодости стал жертвой преступных гипнотизеров, лечился после этого и вылечился». Теперь он и сам Мастер.
Булгаков показал, что обретение интеллигентности происходит через накопление знаний, через напряженную интеллектуальную, душевную работу, через усвоение культурных традиций человечества, через избавление от чар «черной магии», «преступных гипнотизеров».
Герои «Мастера и Маргариты» вырвались на простор вечности и очутились в бесконечном пространстве мировой истории.
И это свидетельствует о том, что никакие могущественные силы не властны над теми, кто является хозяином своих помыслов и своего дела, кто владеет мастерством.
Мастер живет в мире без социальных, национальных и временных границ; его собеседниками являются Иисус Христос, Кант, Гете, Достоевский… Он современник и собеседник бессмертных, потому что он — равный с ними.
О «Мастере и Маргарите» еще много будут думать, много писать. Книга противоречива, не со всеми ее идеями согласится читатель. Но он не останется равнодушным. Он будет читать ее, плача и смеясь, и она, быть может, пробудит в его душе силы, о которых он раньше и не помы члял.
У Булгакова мир вечных человеческих ценностей, исторической правды, творческого поиска, совести противостоит миру формализма, бездушной бюрократии, корысти, безнравственности. И прежде всего — любовь. Любовью жив Мастер, любовью жив и Булгаков.
Любовь проповедует и нищий пророк Древней Иудеи — Иешуа Га-Ноцри.
«За мной, читатель! Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык!
За мной, мой читатель, и только за мной, и я покажу тебе такую любовь!»
Роман Булгакова, как и все великие, вечные книги человечества, посвящен всесилию и непобедимости любви. Рукописи, вдохновленные любовью, прославляющие любовь, увлекающие за собой порывом любви, — неуничто-жимы, вечны.
Поистине, как сказал Воланд, обращаясь к Мастеру, «рукописи не горят». Булгаков пытался сжечь свою рукопись, но это не принесло ему облегчения. Роман продолжал жить, Мастер помнил его наизусть. Рукопись была восстановлена.
После смерти писателя она пришла к нам и скоро обрела читателей во многих странах мира.
Источник: https://ibrain.kz/literatura/master-i-margarita
Истина в романе «Мастер и Маргарита» | Инфошкола
24 Февраль 2015 админ Главная страница » Link Просмотров: 21319
Тема истины является главной в споре бродячего философа Иешуа Га-Ноцри и прокуратора Иудеи Понтия Пилата. «Что такое истина?»- спрашивает Пилат.
И слышит в ответ: «Истина прежде всего в том, что у тебя болит голова». На первый взгляд, эти слова кажутся странными. Если же вдуматься в них, открывается смысл фразы Иешуа. Болит голова, а значит, в душе нет покоя, что-то гложет и мучает человека.
От чего же может страдать знатный и богатый прокуратор Иудеи?
На это дает ответ Иешуа: «Ты слишком замкнут и окончательно потерял веру в людей». Понтий Пилат одинок и несчастен. Он умнее многих, а любви в его жизни нет. Вот в чем заключается истина. Ведь истина — это любовь. Иешуа тоже одинок. Он говорит: «Я один в мире».
Но для прокуратора все люди злы, а Иешуа любит их, называет «добрыми людьми». Счастье Иешуа состоит в любви к людям. Что это за царство истины и справедливости, о котором он говорит? Это царство любви, «когда не будет власти», потому что она просто не будет нужна.
Иешуа верит, что люди когда-нибудь освободятся от страданий, которые сами себе и причиняют, ненавидя друг друга. Пилат в это не верит. Он не видит истины, не знает ее. Весь мир кажется Пилату враждебным.
И вдруг он встречает человека, который избавляет его от головной боли, от душевных страданий.
Понтий Пилат
Перед Пилатом открывается путь к истине. Но он слишком озлоблен окружающим миром, он совершает ошибку, за которую потом расплачивается долгие и мучительные годы. У Пилата появляется возможность, вслушавшись в слова Иешуа, изменить свою жизнь, поверить в людей и полюбить их.
Что останавливает его? «Трусость, несомненно, один из самых страшных пороков». Так говорил Иешуа Га-Ноцри.
Чего боится прокуратор? Он не хочет рисковать своей карьерой, положением, жизнью? Но дорожит ли Пилат своей жизнью? Ведь за несколько минут до вынесения Иешуа смертного приговора «мысль об яде вдруг соблазнительно мелькнула в больной голове прокуратора».
Значит, к страшному решению Пилата подталкивает простой, животный инстинкт самосохранения. Обстоятельства побеждают прокуратора, потому что у него нет духовной силы. Убив Иешуа, прокуратор подписывает приговор себе и понимает это. «Страшные, злые боли прокуратора некому лечить». От боли души, от терзаний одинокого сердца «нет средства, кроме смерти». Но ведь Пилата ожидает бессмертие!
Чем же заканчивается история Пилата? Прощением. Ведь истина — это еще и прощение. Тема прощения заложена в рассказе о бале Сатаны. Там избавляется от своих страданий и обретает покой Фрида. Покой, тишина, мир — ключевые понятия для Булгакова.
Прийти к ним может только тот, кто достоин, кто не отягощен памятью о зле, кого не мучает совесть, кто умеет любить и прощать. Получает прощенне и успокоение Понтий Пилат.
Иешуа клянется ему, что казни не было, и прокуратор восклицает: «Больше мне ничего не нужно!»
«Невысыхающая черно-красная лужа» пролитой Пилатом крови, преступление, две тысячи лет лежавшее каменной глыбой на его сердце, исчезает из сознания прокуратора. Пилат уходит по дороге к познанию истины и любви.
В романе «Мастер и Маргарита» Булгаков открывает нам свое понимание мира, свою систему ценностей. Он верит в высшую справедливость. Истина для него — любовь и прощение. «Все будет правильно, на этом построен мир», — говорит Воланд, выражая этими словами авторскую мысль.
Источник: https://info-shkola.ru/ieshua-i-pontij-pilat/
Идеализация сатаны и сатанизма в романе Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»
<\p>
П.Е. Матвеев
В русской культуре и после Ф.М. Достоевского сохранялась традиция романтической идеализации демонизма. Здесь надо отметить несчастного художника Врубеля с его галереей демонов, а также М.А. Булгакова, создавшего великолепный с эстетической точки зрения роман «Мастер и Маргарита».
Загадочный, умный, всесильный Воланд вызывает невольно к себе уважение. И, напротив, тем, кто не нравится ему, он внушает страх, даже панический ужас, укрыться от которого они стараются в «бронированной камере».
Однако, с религиозной, философской и с нравственной точек зрения образ сатаны, Воланда, как и его свиты – чертей, ведьм, неверен и вреден.
Зачем, собственно, М.А.
Булгакову потребовался именно положительный образ сатаны, чтобы показать силу добра? Разве не мог он с помощью своего несомненного таланта художника олицетворить добро в образе какого-либо архангела, святого? Почему в Иисусе Христе показано, собственно, только его человеческая природа, что предстаёт ересью арианства и несторианства? – Думается, всё дело в самом мастере М.А. Булгакове и в его возлюбленной Маргарите. Как ни поэтична и бескорыстна их любовь, но она преступна. Любовь не может оправдать совершаемое ради неё зло. Если ради любви совершается зло, то от этого любовь сама становится греховной.
А зло, которое они совершают, — это бесчестие жены, которая была у мастера, и мужа Маргариты.
Какой бы незаметной не являлась та женщина, которой суждено было стать первой женой мастера, нельзя преступать через человека, отдавая его на бесчестие и страдания.
Нельзя так относиться к человеку, как отнёсся мастер к своей бывшей жене, забывшей даже имя её, что, конечно, символично, ибо в православной культуре имя есть знак личности:
« … И я там тогда … с этой, как её …
— С кем? – спросил Бездомный.
С этой … ну … с этой, ну … — ответил гость и защёлкал пальцами.
Вы были женаты?
Ну да, вот же я и щёлкаю … На этой … Вареньке, Манечке …
нет, Вареньке … ещё платье полосатое … музей, … впрочем, я не помню».
Этого нельзя оправдать с точки зрения христианской морали, а оправдать и оправдаться хочется, хочется собственную грязь, собственное зло и грех представить в виде добра. И это свидетельствует о силе, хотя бы и формальной в данном случае, добра, — оно оказывается значимым и для слуг зла, только понимают они сущность добра превратно.
Несомненно, это не отрицает всей сложности, многозначности образа Воланда и темы чертовщины в советской России в годы сталинизма, как не отрицает это и действительной нравственно-психологической драмы, пережитой поколением мастера и Маргариты, прошедшего через реальную «переоценку ценностей», которая могла быть только иллюзорной, хотя утверждалась как истинная, что рождало специфическую виртуальную реальность.
Образы Воланда и Маргариты безнравственны ещё и тем, что внесли и вносят зло в души немалого числа религиозно неграмотных людей. Стать ведьмой и подружиться хотя бы с самим чёртом, чтобы удовлетворить собственное чувство любви, испытать невыразимо сладостное чувство свободы, хотя бы преступив при этом через невинного человека.
А свободы от чего? — От ответственности, от долга, от жертвенности. Так вот, образ ведьмы Маргариты несомненно провоцирует подобные чувства и идеи у определённого рода представительниц слабого пола. И после всего этого получить в награду вечный покой в обителях дьявола! – Это так привлекательно и красиво.
Но истинно ли так будет? И хорошо ли это?
Почему принцип ведьмичества как свободы для собственных чувств не может считаться принципом добра? — А потому, что он не может быть всеобщим, и не в том смысле, что не всем дано стать ведьмами и мастерами, а в том, что при этом принципе кто-то может стать действительной жертвой. Не плохо оказаться в положении мастера, к которому приходит возлюбленная Маргарита, а если очутиться на месте мужа Маргариты или жены мастера?
Кант общую законообразность поступка положил как формулу категорического императива: «Таким образом, существует только один категорический императив, а именно: поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом»1.
Кант обосновывал это свойство нравственного принципа, прежде всего, в духе теории правильности, а именно тем, что всеобщность является сущностным свойством научной истины, и потому, если и нравственные суждения претендуют на истинность, они должны быть прежде всего всеобщими.
Разъясняя же через практические примеры свойство всеобщности морального принципа, Кант обращается и к доводам, которые мы можем определить как аксиологические и которые кажутся нам бесспорными.
Собственно, Кант утверждает, что всеобщность нравственного закона следует из того несомненного нравственного факта, что всякий человек обладает абсолютной самоценностью, которую нельзя принести в жертву.
Иная формулировка категорического императива, как уже практического императива, и отражает это положение: «Практическим императивом, таким образом, будет следующий: поступай так чтобы ты всегда относился к человечеству и в своём лице, и в лице всякого другого так же как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству»1.
Принцип же «свободы чувств» не может стать всеобщим принципом, поскольку он не гарантирует того, что никто из людей не станет средством для утверждения кем-то какого-то своего чувства, что никто не будет принесён в жертву.
Подобная максима, как справедливо отмечал Кант, «никогда не может иметь силу всеобщего закона природы и быть в согласии с самой собой, а необходимо должна себе противоречить»2.
В самом деле, став всеобщим законом, подобный принцип просто бы отрицал самоценность и иерархичность чувств, делая бессмысленными требования следовать им и жертвовать ими в жизни.
Образ Воланда и его философия, представленные в романе М.А. Булгакова, также ложны. Воланд при встрече с апостолом Левием Матвеем говорит тому: «Ты произнёс свои слова так, как будто ты не признаёшь теней, а также и зла.
Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом: что бы делало твоё добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с неё исчезли тени? Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и всё живое, из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом? Ты глуп».
Обвинение в глупости апостола Матфея, который написал евангелие, признанное каноническим, остаётся на совести М.А. Булгакова. Заметим, что если у Н.В. Гоголя и Ф.М. Достоевского в глупости обвиняли чёрта, то у М.А. Булгакова сам чёрт обвиняет в глупости святых. Но доводы Воланда действительно софистические.
– В софистике обвиняет сатану Левий Матвей: «Я не буду с тобой спорить, старый софист». – И софистика здесь проявляется в том, что добро объявляется неразрывно связанным со злом, что оно не может существовать автономно без зла как предмет на земле без тени. О ложности этих положений мы сказали выше, сейчас же отметим, что теней нет на иконах.
И если выкинуть всё то, что не имеет теней, т.е. иконы, то мы будем иметь особую церковь, если даже сохраним веру в Бога. В такой церкви снижается на порядок духовность всякого бытия, в том числе и воцерковленного. Здесь надо будет дары Евхаристии признать лишь за символы тела и крови Христа, а не за его действительные тело и кровь3.
И мир от этого станет, и в самом деле, прозаично серым, скучным, безблагодатным, всецело рациональным, в котором не будет места никакому чуду, тайне.
Лукавил сатана, а вместе с ним и автор, и тогда, когда представлялся всемогущим, когда обещал умершим во зле покой и волю, ибо истинного покоя и воли не могут знать силы зла, по самой природе своей как находящейся в множественности и непрерывном брожении.
Дать покой может лишь Тот, Кто и живым сказал: « Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас»1, ибо покой не может быть без свободы от греха и зла.
Лишь покой абсолютного небытия мог бы предложить сатана, но и этого ему не дано, ибо нет абсолютного небытия.
П.Е. Матвеев, Моральные ценности
do.gendocs.ru
<\p>
Источник: https://www.gazetaprotestant.ru/2013/06/idealizaciya-satany-i-satanizma-v-romane-mixaila-bulgakova-master-i-margarita/
Онтологические прогулки
Необходимость построения стройной и, по возможности, непротиворечивой философской системы, объясняющей такое явление, как зло, вряд ли может вызывать возражения. Понимание феномена зла может сильно облегчить жизнь людей, помочь избежать многих катастроф и трагедий.
К несчастью, приходится констатировать, что в настоящее время мы ни на йоту не приблизились к этой цели. Отдельные люди и человечество в целом страдают, обливаются слезами и кровью, в общем-то, непонятно для чего и из-за чего.
Зло остается своеобразной чёрной дырой, мы видим его атрибуты, его последствия, ощущаем на себе его действие – но
ухватить зло, что называется, за хвост не удается.
С давних времен по наше время тянется традиция своеобразного «негативного» определения зла.
Дескать, зло – это «не-добро», так что в сущности-то и зла никакого-то нет! В качестве наглядного и вроде бы очень убедительного примера часто приводится случай с теплом и холодом: мол, нет в природе такого самостоятельного явления как холод – это лишь нехватка тепла, и измеряется холод, как и тепло, в градусах. Так же и со злом. Точка зрения убедительная и крайне утешительная, но тем не
менее…
Во-первых, отсутствие самостоятельных единиц измерения – не есть признак отсутствия какого-либо явления. В конце концов, единиц измерения добра или любви тоже не существует. Так что пример с холодом неудачный – есть он, холод, никуда не делся.
Поживите на Севере – поймете.
Во-вторых, подобное «негативное» определение явлений может нас далеко завести.
Зло есть отсутствие добра, женственность есть отсутствие мужественности (или наоборот?), травоядность есть отсутствие хищности (или опять таки наоборот?)… Выходит, женщина есть недоделанный мужчина, корова есть недоделанный волк – или наоборот. Разобраться, где тут телега, а где лошадь невозможно в принципе; придётся признать, что подобный подход
ущербен.
В-третьих, если зло есть «не-добро», эти явления должны быть взаимоисключающими. Не могут сосуществовать что-либо и отсутствие этого «что-либо», абсурд получается. Зло же с добром нередко ходят рука об руку.
Год назад в новостях рассказали о человеке, который, чтоб прокормить нежно любимую семью, грабил и убивал. Расправляясь с очередной жертвой, он думал о жене и детях, которым он отдавал все награбленное.
Пользуясь вышеупомянутым примером с теплом и холодом, происходящее можно
сравнить с куском льда, лежащим в центре костра и не тающим.
Из всего этого, на наш взгляд следует, что зло и добро являются вполне самостоятельными, независимыми друг от друга категориями. Закрадывается подозрение, что связаны они лишь в нашем
сознании, приученном к западному дихотомическому мышлению.
На наш взгляд, одной из наиболее удачных попыток построения философии зла является роман М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита».
Рассмотрим основные положения булгаковской системы.
Во-первых, Булгаков начисто отказывается от идеи взаимосвязанности добра и зла. «Каждое ведомство должно заниматься своим делом», – говорит Воланд.
Из книги исчезает действовавший в одной из ранних редакций романа («Великий канцлер») «фиолетовый всадник» – гонец, передающий Воланду волю «ведомства добра» (Булгаков, 2006; с. 259).
Никаких «отчаяния и безысходности», о чем любят говорить литературоведы, в этом шаге нет – всего
лишь трезвый взгляд на действительность.
Во-вторых, Булгаков четко разделяет зло земное и зло метафизическое. Первое олицетворяется в романе роскошной галереей мерзавцев, подлецов и просто мелких пакостников, второе – Воландом и его свитой.
Демоны, несомненно, в первую очередь привлекают (а также пугают) читателя – но со временем приобретают все более декоративный и сугубо литературный характер, отступая на задний план перед картиной зла земного, гнездящегося в душах людей. Воланд и компания – не более чем конечная инстанция, к которой сами себя приводят злодеи.
Здесь хочется особо заострить внимание читателя – ибо это показывает несостоятельность предъявляемых писателю обвинений в апологетике зла, любовании его всесильностью. Демоны всесильны только там, где сильны злодеи; тьма воцаряется там, где черно в душах людей, – учит нас Булгаков.
У зла – человеческое лицо, а не морда опереточного черта, никто не снимал с злодеев ответственности за содеянное.
Подумайте сами, что страшнее при ближайшем рассмотрении: Воланд или НКВД, хватавшее людей в квартире № 50 до вселения туда князя тьмы? Не Воланд предал Иешуа на распятье, не Азазелло травил Мастера в печати, не Бегемот написал на него донос и захватил его квартиру.
Вспоминаются слова из «Повести временных лет»: «Злой человек, усердствуя злому делу, хуже самих бесов…» (Повесть временных лет, 1991; с. 95). Как мы видим из эпилога, все жертвы сверхъестественной силы в итоге возвращаются целыми и невредимыми. О возвращении людей, арестованных «органами» не сказано ничего. При внимательном прочтении романа Булгаков предстает перед нами не «чернокнижником», каким его порой любят изображать (особенно в церковной критике), но подлинным гуманистом, с тревогой и болью смотрящим на погрязшее во зле человечество. «Люди,
Наконец, в третьих, Булгаков делает попытку понять смысл, значение зла. «Имейте в виду, что на это существует седьмое доказательство, и уж самое надежное!» – говорит Воланд самодовольному материалисту Берлиозу (Булгаков, 1989; с. 43). Зло – доказательство «от противного», именно этим, на наш взгляд,
определяется его место в истории человечества.
Начиная с XIX века «уравнительно-либеральный» прогресс все дальше уводил человечество в строну, противоположную прогрессу духовному.
Мало того – казалось, что пророчество Ницше, говорившего, что со временем понятия «дух» и «грязь» станут синонимами, стало исполняться еще при жизни немецкого мыслителя.
Во второй половине XIX века врач Макс Нордау и криминолог Чезаре Ломброзо открыто объявили обостренную, напряженную духовную жизнь признаком вырождения (Пайман А., 2000; с. 12-15). В число выродков попали Ницше, Ибсен, Толстой, Бодлер и другие философы и деятели искусства.
Отсюда до геббельсовских костров из книг – один шаг. Интереснее всего то, что подобные людоедские взгляды высказывали не фашиствующие молодчики, а просвещенные либералы. Духовные ориентиры все больше сменялись ориентирами политическими. Травля величайшего российского философа В.В.
Розанова, учиненная в 1900-1910-е годы «передовой общественностью» («гиксосами», по словам самого Василия Васильевича), не могшей простить «русскому даосу» работы в «реакционном» «Новом времени» является иллюстрацией последствий подобной переоценки ценностей. О духовном застое в
тоталитарной большевистской России и так сказано достаточно много.
В итоге в ход пошло «седьмое доказательство» – самое надежное.
Выстрел сербского фанатика в Сараево отозвался рокотом пушек мировой войны, грохотом красногвардейских прикладов в Петрограде 1917 года, стуком сапог отрядов СА в Берлине 1933 г.
История была минимум на сто лет свихнута с «уравнительно-либеральных» рельсов. Булгаков жил в эти годы, порой оказывался в самой гуще событий – несомненно подобные наблюдения оказали
Хочется верить, что «седьмое доказательство» сработало. XX век оказался веком высот духа, мысли, стойкости, а не веком сытого стада.
Человечество с гордостью повторяет имена мыслителей, художников, героев, мучеников идеи, взрощенных «веком-волкодавом». Человек отстоял право быть существом духовным. Какой ценой – другой вопрос; это была цена собственной тупости и упрямства.
Поэтому, на наш взгляд, одна из основных задач человечества – никогда более не доводить дело до «седьмого
доказательства».
–––––––––––––––––––––––––––
Литература
1. Булгаков М.А. Мастер и Маргарита: Роман. Собачье сердце: Повесть. – Сыктывкар: Коми книжное издательство, 1989. –
464 с.
2. Булгаков М.А. Князь тьмы: Редакции и варианты романа «Мастер и Маргарита». – СПб.: Азбука-классика, 2006 г. – 800
с.
3. Пайман Аврил История русского символизма. / Авторизованный пер. Пер. с англ. В.В. Исаакович. – М.: Республика,
2000 .– 415 с.
4. Повесть временных лет / Пер. Д.С. Лихачева; вступ. Статья и прим. О.В. Творогова; худож. М.М. Мечев. –
Петрозаводск: Карелия, 1991. – 191 с.
Источник: https://www.topos.ru/article/6089
Истина в романе Мастер и Маргарита – Сочинение
Размышления о философских аспектах бытия (по роману М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»)
Вопрос об истине есть всегда ключевой в жизни людей. Истина — она всегда в основе мировоззрения человека, в понимании его роли на земле. Каждый вольно или невольно согласует свою жизнь с критериями плохого и хорошего, ложного и подлинного, преступного и высоконравственного. И все считают, что оценивают истину в основном так, как оценивают её окружающие.
То есть разные люди оценивают её по-разному: ведь мир неоднороден и многолик. А есть ли истина в последней инстанции, истина абсолютная? Иными словами, истина для всех? Люди чаще всего становятся врагами именно из-за того, что по-разному понимают её смысл и стараются примерить эту истину на себя. Истина должна служить им, а не они истине. Так они считают.
Этот вопрос является главным в беседе Понтия Пилата, могущественного прокуратора, и мирного бродячего философа в разорванном голубом хитоне. Кто такой измученный, страдающий путник, попавший в руки вассалов римского императора?
И кто такой Понтий Пилат, первое лицо в Ершалаиме? Его белый плащ с кровавым подбоем — воплощение блеска и могущества власти с её насильственной сутью. Изношенный хитон измученного проповедника и роскошный плащ властителя Иудеи свидетельствуют об их образе жизни и общественном положении: человеческие сущности этих людей несоизмеримы.
Понтий Пилат с пристрастием допрашивает «бродягу» о том, почему он «подговаривал» народ Ершалаима разрушить храм.
Сам вопрос представляется Иешуа Га-Ноцри нелепым (Иешуа Га-Ноцри — это имя и «прозвище» нищего странствующего мудреца). Призывать к разрушению храма он точно не мог.
Храма в материальном, вещественном смысле. Он лишь «говорил о том, что рухнет храм старой веры и создастся новый храм истины».
Умный и проницательный Пилат понимает, о чём речь. И понимает масштабы величия личности стоящего перед ним человека, который как всякий смертный страдает от боли и опасается за свою жизнь.
Га-Ноцри говорит о том, что перед всем человечеством (люди Ершалаима — лишь малая часть его) стоит глобальная задача преобразования мира на началах добра и человечности.
Старая вера, несомненно, воплощает в себе идею зла и насилия, а новая должна сделать людей счастливыми, придать их жизни иной, созидающий смысл. Всех людей он считает изначально добрыми, лишь жизнь сурово обошлась с ними.
Именно так понимает прокуратор речи Га-Ноцри и видит в тщедушном, измученном человеке грозную силу и, возможно, возмездие.
А как сию минуту ответит философ на вопрос о том, что есть истина? Она в том, что у прокуратора болит голова. Страдания наместника императора вызывают в душе арестованного сочувствие к нему. Слабый и поверженный жалеет грозного и могущественного. При этом философия всепобеждающего добра, которую несёт Га-Ноцри людям, потрясает Понтия Пилата.
Но, боясь агентов императора Тиверия, мстительного и беспощадного, Пилат делает выбор в пользу зла: издаёт приказ о казни Га-Ноцри. Иначе приговорённым оказался бы он сам.
Это отступничество от истины, причиной которого становится трусость, дорого обходится прокуратору. Его до конца жизни мучают угрызения совести.
И лишь после смерти, в ином мире, по лунной дорожке он идёт рядом с тем, кого по его приказу предали мучительной казни за истину. Га-Ноцри прощает Пилата, соглашается с тем, что «её», казни, «не было».
Идея добра торжествует, потому что она заключена в абсолютной, идеальной, всем понятной истине: только добро имеет для людей плодотворный, жизнеутверждающий смысл.
Здесь искали:
- что такое истина в романе мастер и маргарита
- что есть истина мастер и маргарита
- истина в романе мастер и маргарита
Источник: https://Sochineniye.ru/istina-v-romane-master-i-margarita/
О главном герое романа м. булгакова «мастер и маргарита»
В 1940 году в тяжких мучениях умер Михаил Афанасьевич Булгаков, сын ординарного профессора Киевской Духовной Академии, великий мастер Слова. Буквально до смерти, уже потеряв зрение, он дорабатывает лучшую свою книгу Мастер и Маргарита, прибегая к помощи супруги, горячо им любимой и ставшей одним из вдохновляющих прообразов подруги Мастера.
В этой книге Булгаков хочет нам что-то открыть и рассказать, поделиться чем-то совершенно новым и в то же время переосмыслить все бывшее до него, старое, в свете этого нового. Он пишет пророческую книгу, полагая душу свою за Истину, заложенную в ней. Эта Истина одна из последних известных нам великих попыток построения целостной творческой антроподицеи.
Исходные позиции Булгакова здесь еще вполне традиционны с точки зрения церковного учения о Промысле Божием о человеке и мире. Он говорит устами философствующего созерцателя, князя тьмы Мессира Воланда: Все будет правильно, на этом построен мир.
И еще: Кирпич ни с того ни с чего никому и никогда на голову не свалится. Однако внутренние и внешние особенности его жизненного опыта в кризисную историческую эпоху заставляют давать своеобразное раскрытие этих его истин. Монизм в истоках ведет к дуализму в их эволюции.
И не случайно эпиграфом к первой части книги служит близкое по духу дуалистическое место из Фауста Гете: …так кто ж ты, наконец? Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо. Булгаков всей душой ищет это благо и стремится к нему с великой простотой надежды, в то же время горько ощущая всем существом недостоинство свое и мира.
Это заставляет его углубленно размышлять и духовно познавать сверхэмпирическую реальность, вводя подчас удивительно тонкие различения и нюансы.
Так, он далеко разносит по разным ведомствам (добра и зла, точнее, света и тени) посмертные награды покоем и свободой света, относя первое к ведомству тени, а второе ведомству света, при всей сопряженности которых ощутительно показывает и великую пропасть между ними.
Это может напомнить концентрацию внимания на промежуточной и в этом смысле сугубо экзистенциально-трагической фигуре привязанного ко столпу обнаженного человека на границе Рая и Ада, обычно появлявшейся на средневековых православных иконах Страшного Суда. Этот человек мог иметь и веру, и добрые дела, но вперемешку с мирскими суевериями и делами суетными и злыми.
Исходя из этого Булгаков себя и современный ему мир приговаривает к участи не заслуживших света, причем оставляет надежду на всеобщее восстановление (апокатастасис ) и освобождение во свет. Это-то и дает ему право диалектически сопрягать противоположность света и тени и смягчать отношения между их адептами и даже главами (Иешуа и Воландом).
Поэтому никого не может удивлять та растерянность при искании духовных прототипов книги Булгакова, когда приводятся параллели из учений гностических, оригенистических, романтических, экзистенциальных, а подчас и дуалистических, богомильских, масонских или антропософских, а также доказывается сродство этой книги с книгой Иова и лучшими творениями Данте, Шекспира, Сервантеса, Гете, Пушкина, Байрона, Лермонтова, Гоголя, Достоевского, поэтов-акмеистов, Флоренского. Такие сближения всегда отчасти верны и не верны, ибо позиция и опыт Булгакова не сводимы до конца ни к одному учению, ни к одной книге. Они являются результатом внутреннего свободного творчества Булгакова в христианском смысле этого слова, что было задано самим духом времени, о котором сказано: …ныне всякий культурный человек христианин.
Не однажды уже было отмечено, что книга, или как ее еще иногда условно называют роман, Булгакова «Мастер и Маргарита» очень близка и актуальна для современного понятливого читателя, причем не только потому, что сбылись многие ее пророчества (хоть бы взять знаменитое рукописи не горят: ведь действительно, сожженная Булгаковым в марте 1930 года книга сначала была возрождена и обновлена самим автором, а потом в своем конечном виде появилась в печати в 1973 году). Популярность ее столь велика, что в первые же годы после публикации она была переведена и издана в десятках наиболее культурных стран мира, было создано много фильмов и спектаклей по мотивам романа, произнесено и написано множество речей и исследований, причем мы все еще продолжаем испытывать их нехватку. Книгу читали и перечитывали миллионы людей, ее крылатые слова и выражения прочно вошли в наше сознание, ее цитируют без ссылок на автора, ибо предполагается, что он всем известен.
Книга Булгакова выходит за рамки любого жанра, в ней множество персонажей и духовно-идейных сгустков, она многопланова даже внешне, по композиции. Этот материал настолько богат и многообразен, что несмотря ни на что можно смело утверждать: ключи к главным, наиболее существенным и не лежащим на поверхности пластам произведения Булгакова еще не подобраны.
И особенно это следует сказать о так называемых главах о Христе, или Евангелии от Воланда, т. е. от Сатаны.
Несколько раз стройный текст романа прерывается как бы вставками, звучащими то как рассказ явившегося со свитой в Москву конца двадцатых-тридцатых годов консультанта по черной магии профессора Воланда об Иисусе Иешуа га-Ноцри, то как части произведения самого героя книги Мастера, созданного его духовным творчеством и принесшего Мастеру как радость и любовь, так и горчайшее испытание, отчаяние, страх и болезнь, то как авторский булгаковский текст. Таким образом, автор этих глав как бы троится, он тройственен, что служит укреплению веры в полнейшую достоверность и истинность всего этого повествования, родившегося не от досужего ума, но от тревоги, выросшей из разрушенного, но вожделенного покоя, что дважды выражается дословно одинаково Мастером и Понтием Пилатом: И ночью при луне мне нет покоя, зачем потревожили меня? О боги, боги…
Главы о Христе содержат повествование только об одном дне, который в церковных календарях обозначается как Великая Пятница, о дне, в который произошли в Ершалаиме допрос у Пилата, осуждение, распятие и смерть Иешуа, а также убийство тайной службой Пилата Иуды из Кириафа.
Начинается это повествование, равно как и заканчивается оно, а потом весь роман, словами о жестоком пятом прокураторе Иудеи всаднике Понтии Пилате.
В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат.
Это внимание к личности и трагедии Пилата заставляет самого Булгакова назвать в тексте главы о Христе романом о Понтии Пилате.
В связи с этим у нас сразу встает вопрос о том, кто же все-таки главный герой этих глав романа в романе? Вопрос далеко не академический, ибо ответ на него помог бы нам распознать тайный код, являющийся единым ключом ко всем запорам, которые не допускают к глубинным пластам булгаковской книги.
Обычно интуитивные (как и осознанные) ответы на этот вопрос сводятся лишь к тому, что им является или Христос, или Иешуа и Пилат, изредка же просто Пилат.
И так много правды в каждой такой позиции, что приходится констатировать, что все они правы, но одновременно подозревать, что ни одна из них всей правды еще не содержит.
К тому же подталкивает нас тройственность авторских лиц, которым эти главы приписаны.
Тут мы должны вспомнить о дуализме воззрений Булгакова, о сопряженности ведомств света и тени, милосердия и возмездия в их взаимодополнительности.
Дуалистическая система Булгакова не самая сложная, она может быть даже в известной степени уже содержалась в интеллектуальной культуре нового времени, и потому является общей для многих мыслителей и писателей, касавшихся этой тематики.
С одной стороны, совершенное Добро, чистый Дух, святое Слово, воплощенные в странствующем бродяге Иешуа Га-Ноцри, с другой же, тяжелая плоть мира сего, требующая в отношении к себе справедливости и возмездия за теневые дела и получающая их от лица Мессира Воланда.
Но зовя отмщение, правая сила не способна упиваться жестокостью, бесконечно наслаждаться мстительным чувством торжества. Милосердие — другое лицо справедливости (В.Лакшин, с. 308).
Поэтому мы вправе сказать, что в главах о Христе, когда речь идет о главном герое, надо говорить всегда сразу по меньшей мере о паре их об Иешуа и Воланде, несмотря на то, что образ Иешуа открыто и явно присутствует в повествовании, а Воланда лишь имплицитно и намеком.
О присутствии Воланда при всех событиях Великой Пятницы говорит лишь он сам, да как бы случайно оброненное автором книги замечание о состоянии прокуратора, ожидающего в сумерках известия о погребении Га-Ноцри, который как будто на глазах постарел, сгорбился и, кроме того, стал тревожен.
Один раз он оглянулся и почему-то вздрогнул, бросив взгляд на пустое кресло, на спинке которого лежал плащ. Приближалась праздничная ночь, вечерние тени играли свою игру и, вероятно, усталому прокуратору померещилось, что кто-то сидит в пустом кресле.
Однако не случайно эти главы называются еще романом о Понтии Пилате, ибо явно недостаточно и двух главных героев. Понтий Пилат, а вслед за ним по типологии и оставшиеся авторы повествования о Христе, безусловно включенные в самую ткань его, также могут быть названы в полном смысле слова главными героями.
Итак, надо констатировать парадоксальный факт, что повествование о Христе романа Булгакова Мастер и Маргарита, имеющее тройственного автора, заключает в себе пять главных героев и никак иначе. Это, видимо, легче было бы себе представить графически.
Понтий Пилат —Воланд —Мастер —Иешуа —Булгаков
Что же объединяет на пьедестале главного героя Пилата с Мастером и автором книги? Прежде всего то, что все они не заслужили света, но находясь в ведомстве Воланда, устремлены к этому свету и к свободе. Один из них, а именно Пилат, уже на страницах книги достигает желаемого, будучи освобожден могучим словом Мастера.
О Мастере же просит Воланда посланец Иешуа Левий Матвей, находя возможным наградить его покоем. О том же думает и мечтает, так же, как и Мастер, сломленный отчаянием и страхом автор книги. Все трое, прозрев, учуяв Истину, в последней схватке со злом не выдержали и отступили, хоть и по-разному.
Однако этого достаточно, чтобы вместо закона свободы подпасть под закон справедливости, ибо никто и никогда не имеет права уступать злу… конец борьбы это конец самой жизни, ее человеческого ( а можно еще добавить и божественного К.) смысла и содержания. Это печать отчаяния, проклятие и гнев Творца.
И даже если это еще не тьма, даже если человек только отступает, только замыкает в себе то, что должен нести другим, все равно это уже никак не свет. (И.Виноградов, с. 6970). Так утверждается безусловная первичность духовно-нравственной позиции человека в любых условиях его существования, без какой-либо поблажки и компромисса, и не допускается никакая уловка оправдания (ср.
Лакшин, с. 296, И.Виноградов, с. 54). И при этом в уста Иешуа вкладываются значительные слова: Трусость, несомненно, один из самых страшных пороков!, а сам Булгаков даже предлагает еще более ригористическую формулировку: Это самый страшный порок!
В конечном счете можно прийти к выводу, что главный герой повествования о Христе целиком идентичен главному герою всей книги Булгакова. И в связи с этим надо сделать еще одно очень важное замечание, которое хоть и касается глав о Христе, однако может быть выявлено лишь в общем контексте книги.
Кроме дуализма воззрений Булгакова, сознательно включенного в мыслительно-духовную ткань романа, мы можем заметить еще, видимо, неосознанный дуализм авторской позиции.
Противостояние и связь ведомств Иешуа и Воланда воспринимаются все-таки как некая гностическая конструкция, как временные мехи интеллектуальной культуры, но это лишь мехи, а в них молодое вино чистого христианского духа, выражающегося в духовной культуре и олицетворенного уже не Воландом и Иешуа, а живым Господом Иисусом. Но это обстоятельство, проявляющееся в основном на материале менее обработанных последних глав (например, запрет Азазелло кухарке совершить крестное знамение под угрозой отсечь руку в эпизоде запаления подвальчика Мастера), снова возвращает нас к вопросу о главном герое, ибо делает, по меньшей мере, недостаточным любой ответ на этот вопрос, в том числе и наш.
Мы теперь не можем сомневаться, что главным героем повествования о Христе является еще и Христос, и вывод этот, казалось бы, так и лежавший сначала на поверхности и потому до сих пор даже не упоминавшийся, дает нам право совсем снять заданный темой вопрос, ибо ни в одну схему Дух Христов не вместим.
В заключение напрашивается общий дерзновенный вывод о том, что при дуализме воззрений, а также позиции булгакова невозможно хоть когда-либо сказать что-то однозначно-определенное о главном герое повествования о Христе, ибо воистину это одновременно Мессир Воланд и Иешуа Га-Ноцри с промежуточными фигурами Понтия Пилата, Мастера и автора книги, с одной стороны, и Иисус Назорей, с другой. Но таковой была и живая жизнь булгаковского времени, третьего было не дано. И Булгаков остался верен Жизни, выбрав и изобразив на века самый прямой и узкий путь среди соблазнов, пройдя свое поприще до конца по заповеди кто хочет душу свою сберечь, потеряет ее, а кто потеряет ее ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее.
Оттого уже на закате своей земной жизни Булгаков говорит устами Мастера: Боги, боги мои! Как грустна вечерняя земля! Как таинственны туманы над болотами.
Кто блуждал в этих туманах, кто много страдал перед смертью, кто летел над этой землей, неся непосильный груз, тот это знает. Это знает уставший.
И он без сожаления покидает туманы земли, ее болотца и реки, он отдается с легким сердцем в руки смерти, зная, что только она одна успокоит его…
Да не поднимется ни одна рука осудить его, независимо от его естественных слабостей и имевшихся в истории прецедентов (например, с Оригеном).
Вера и верность, высшее добро и справедливость, любовь и правда, творчество и свобода да живут в наших сердцах вечно, воспитанные Иисусом Христом и той христианской культурой, в мировой фонд которой безусловно вошла и книга Михаила Афанасьевича Булгакова Мастер и Маргарита.
Литература
1. А.С.Бурмистров. К биографии М.А.Булгакова (1891 1916). Контекстно-литературно-теоретические исследования. М., Наука , 1978.2. И.Ф.Бэлза. Генеалогия Мастера и Маргариты . М., Наука , 1978.3. И.Виноградов. Завещание мастера. «Вопросы литературы», 1968, № 6.4. В.Лакшин. Роман М.
Булгакова Мастер и Маргарита , «Новый мир», 1968, № 6.5. Л.Скорино. Лица без карнавальных масок (полемические заметки). «Вопросы литературы», 1968, № 6.6. Л.Скорино. Ответ оппоненту. «Вопросы литературы», 1968, № 6.
Ежегодник, 1977. М., Наука , 1977.
Закрыть
Источник: https://www.ogkochetkov.ru/publikacii/detail/o-glavnom-geroe-romana-m-bulgakova-master-i-margarita-2/
Загрузка...
