“персидские мотивы” сергея есенина

Конспект урока “Сергей Есенин. “Персидские мотивы”

11 класс Литература <\p>

Тема урока: Персидские мотивы в лирике Сергея Есенина.

Цели урока:<\p>

– познакомить учащихся с циклом стихотворений «Персидские мотивы», историей их создания, помочь понять красоту лирического слога, повторить сведения о жанровых формах восточной поэзии;<\p>

– развивать творческие способности, мыслительную деятельность, навыки самостоятельного анализа лирического произведения;

– воспитывать интерес к поэтическому слову.

Ход урока.

СЛАЙД 1

«Он, как будто чародей,

Превращал зарю в котёнка,

Руки милой в лебедей,

Жёлтый месяц – в жеребёнка…»

(Н. Кутов.)

I. Организационный момент.

II. Мотивация учебной деятельности. СЛАЙД 2

Вступительное слово учителя.

Русская поэзия серебряного века дала миру немало блистательных имен. И в этом списке великих имён – имя Сергея Есенина. Высший судья – время – всегда произносит своё весомое слово. И каждому художнику воздается по заслугам.<\p>

С.

Есенин хорошо осознавал большие творческие возможности русского поэта, приобщившегося к богатствам национальных культур. Трогательны и искренни его обращения к Кавказу: “Ты научи мой русский стих Кизиловым струиться соком”; к русским поэтам, оставившим славные традиции художественного решения кавказской темы: “…

Я полон дум о них, ушедших и великих. Их исцелял гортанный шум твоих долин и речек диких”.

III. Объявление темы и целей урока.

Запись темы и эпиграфа в тетрадь.

IV. Работа над темой урока. СЛАЙД 3

– Сегодня мы поговорим о цикле стихов «Персидские мотивы», которые были созданы поэтом в 1924-1925 г.г. и навеяны поездками в Закавказье (Баку, Тбилиси, Батуми).

Слайд 4 Чтение стихотворения С. Есенин «Улеглась моя былая рана-…»

СЛАЙД 5

Шесть веков насчитывает история славы персидско-таджикской классической поэзии. О многих великих поэтах повествуют ее страницы. Долгое время было их творчество известно только восточному читателю.

Через пять веков – в начале ХХ века – классическая поэзия средневековой Персии получает распространение в Европе и в России.

Достоянием человечества становится творчество Рудаки, Фирдоуси, Хайяма, Низами, Саади, Хафиза и других.

Есенин в 20-м году знал и испытал на себе очарование персидской лирики.

В «Персидских мотивах» упоминаются имена Хайяма, Саади, Фердоуси.

Чтение стихотворения С. Есенин «Свет вечерний шафранного края…»

СЛАЙД 6

Образ великого Хайяма овеян легендами, биография – полна тайн и загадок. Его полное имя едва ли уместится в одну строку: Гиас-ад-ДинАбу-ань-Фатх Омар ибн Ибрагим Хайям Нишапури. Он известен как поэт, создатель оригинальных философско-лирических четверостиший. В последнее время известны свыше тысячи его рубаи.

СЛАЙД 7

Рубаи – одно из самых сложных жанровых форм. Объем рубаи – четыре строки, три из которых (а иногда и все четыре) рифмуются между собой. Хайям непревзойдённый мастер этого жанра.

Чтение учащимися по очереди:<\p>

Прощалась капля с морем – вся в слезах!

Смеялось вольно море – всё в лучах:

«Взлетай на небо, упадай на землю –

Конец один – в моих волнах.»

«Ад и рай – в небесах», – утверждают ханжи.

Я, в себя заглянув, убедился во лжи:

«Ад и рай – не круги во дворце мирозданья.

Ад и рай – состоянье души».

Изначальней всего остального – любовь.

В песне юности первое слово – любовь.

О несведущий в мире любви, горемыка,

Знай, что всей нашей жизни основа – любовь!

Чтение стихотворения С. Есенин «Золото холодное луны…»

СЛАЙД 8

К своему Востоку Есенин шел исподволь и сознательно в течение целого ряда лет. Он был глубоко убеждён в том, что древневосточная классическая литература – необходимая для совершенствования поэтического мастерства учеба. «Я еду учиться, – писал он.

– Я хочу проехать даже в Шираз и, думаю, проеду обязательно. Там ведь родились все лучшие персидские лирики. И недаром мусульмане говорят: если он не поет, значит, он не из Шушу, если он не пишет, значит, он не из Шираза».<\p>

Чтение стихотворения С.

Есенин «Голубая родина Фирдоуси»

СЛАЙД 9

Надежда выехать в Персию не оставляет поэта. 3 сентября 1924 г. Есенин уезжает на Кавказ в четвертый раз. Движет им все то же желание побывать в Персии. Однако поездка снова не состоялась.

Чтение стихотворения С.Есенин «Никогда я не был на Босфоре…»

СЛАЙД 10

Во время пребывания в Батуми в зимние месяцы 1924-1925г.г. Есенин познакомился с молодой женщиной Шаганэ Нерсесовной Тальян – в то время учительницей одной из батумских школ. Ей он посвятил несколько стихотворений.

Чтение стихотворения С.Есенин «Шаганэ ты моя, Шаганэ!…»

СЛАЙД 11<\p>

Чтение стихотворения С.Есенин «В Хорасане есть такие двери…»

СЛАЙД 12

Волнение, которое мы испытываем при знакомстве с есенинской поэзией, при чтении персидского цикла стихов поэта достигает кульминации. Интонации этого цикла замечательны чистотой содержания и совершенством форм. Восточная мозаика создает иллюзию Персии. Если бы Есенин не написал ничего другого, то и персидского цикла было бы достаточно, чтобы обессмертить имя поэта.

Чтение стихотворения С.Есенин «Голубая да веселая страна…» <\p>

СЛАЙД 13

СЛАЙД 14

СЛАЙД 15

VI. Подведение итогов урока.

Заключительное слово учителя о значении восточных мотивов в лирике С.А.Есенина.

VII. Домашнее задание.

Выучить наизусть стихотворение «Шаганэ ты моя, Шаганэ!…»

4

Источник: https://multiurok.ru/files/konspiekt-uroka-sierghiei-iesienin-piersidskiie-mo.html

Из “Персидских мотивов” Сергея Есенина

?

zimorodoc (zimorodoc) wrote,
2015-07-09 22:07:00 zimorodoc
zimorodoc
2015-07-09 22:07:00 ШаганеШаганэ ты моя, Шаганэ!Потому, что я с севера, что ли,Я готов рассказать тебе поле,Про волнистую рожь при луне.Шаганэ ты моя, Шаганэ.

Потому, что я с севера, что ли,

Что луна там огромней в сто раз,Как бы ни был красив Шираз,Он не лучше рязанских раздолий.Потому, что я с севера, что ли.Я готов рассказать тебе поле,Эти волосы взял я у ржи,Если хочешь, на палец вяжи —Я нисколько не чувствую боли.Я готов рассказать тебе поле.Про волнистую рожь при лунеПо кудрям ты моим догадайся.

Дорогая, шути, улыбайся,Не буди только память во мнеПро волнистую рожь при луне.Шаганэ ты моя, Шаганэ!Там, на севере, девушка тоже,На тебя она страшно похожа,Может, думает обо мне…Шаганэ ты моя, Шаганэ.1924
Есенин задумал создать «Персидские мотивы» давно, по-видимому, еще в те времена, когда наблюдал и сам испытывал тревожное волнение от встречи с персидской классикой.

И, может быть, ему станет ведомо еще такое, чего мир никогда не знал. Вот только бы побывать на Востоке, увидеть своими глазами его своеобразие, цветовую гамму, контрасты, послушать пульс жизни. Есенин впервые увидел Восток. Тут, на улицах и площадях Ташкента, он был красочен и удивителен. Поэт бродил, очарованный этим невиданным зрелищем.

Смотрел на ночную жизнь города, входил в чайхану, пил, как и все, освежающий чай, сидя на узбекском ковре, и слушал незнакомую гортанную речь.
Теплоте и нежность есенинского сердца выплеснулись в ласковых словах, обращенных к восточной красавице, обреченной носить чадру. Естественно, что тем самым начат разговор и на тему о любви к женщине.

И не имеет значения, что в стихотворении говорится о синих цветах Тегерана, коврах ширазских и шалях хорасанских, которых ни сам поэт, ни его читатели никогда не видали. Светлый оптимизм, незлобивый юмор строк этого произведения дарят человеку хорошее настроение, будят добрые чувства.
В стихотворении «Я спросил сегодня у менялы…» находит продолжение тема любви.

Если меняла наделен определенными, пусть и не свойственными ему достоинствами, то персиянка совершенно лишена какой-либо конкретности, и образ этот носит чисто служебный характер.ШАГАНЕ — Тальян (Амбарцумян) Шаандухт Нерсесовна (1900—1976) родилась в небольшом городе на юге Грузии — Ахалцихе. Зимой 1924—25 гг.

Сергей Есенин приезжает к морю в Батуми, некоторое время проживает здесь, где и состоялась его встреча с молодой учительницей литературы, умной и обаятельной женщиной, которая гостила у своей сестры. Под впечатлением знакомства и встреч с юной армянкой родилось всемирно известное стихотворение.

И вряд ли многие любители творчества Сергея Есенина, прочитав трогательные строки “Шагане, ты моя, Шагане!”, знают, что они посвящены армянской девушке, вдохновившей поэта на замечательные строки. Так родился образ молодой персиянки из Шираза. Прекрасная Шагане вызывает у поэта ностальгию по родной рязанской стороне, где “Ивушка тоже, на тебя она страшно похожа, может думать обо мне.

..” Поэт дарит Ш.Н. Тальян сборник стихов “Москва кабацкая” с надписью: “Дорогая моя Шагане, Вы приятны илшлымне”.Известно, что поэт часто читал ей новые произведения, говорил с ней о достоинствах персидских поэтов, брал из её домашней библиотеки книги. Она как внешне так и духовно была похожа на Г.

Бениславскую, которая рано осталась без родителей, воспитывалась в семье врачей Бениславских, образование получила в гимназии. Она интересовалась литературой, любила поэзию, особенно Блока, часто бывала в литературном кафе «Стойло Пегаса», в котором в начале 20-х годов собирались лучшие московские поэты читать свои стихи, спорить.

На одном из вечеров Бениславская увидела Есенина, услышала, как он вдохновенно читал свои стихотворения, а через некоторое время произошло их знакомство. «С тех пор пошли длинной вереницей бесконечно радостные встречи, – вспоминала Бениславская – Я жила этими встречами, от одной до другой. Стихи его захватили меня не меньше, чем он сам.

Поэтому каждый вечер был двойной радостью: и стихи, и он».Находясь на Кавказе, Есенин посылал Бениславской письмо за письмом, в которых делился с нею своими творческими планами, радостями и тревогами, порой исповедовался, ругая себя за житейские промахи.Там на севере, девушка тоже, // на тебя она страшно похожа…» Есть все основания утверждать, что речь в этом стихотворении из «Персидских мотивов» идет о Галине Бениславской.Я спросил сегодня у менялы…Я спросил сегодня у менялы,Что дает за полтумана по рублю,Как сказать мне для прекрасной ЛалыПо-персидски нежное «люблю»?

Я спросил сегодня у менялы

Легче ветра, тише Ванских струй,Как назвать мне для прекрасной ЛалыСлово ласковое «поцелуй»?И еще спросил я у менялы,В сердце робость глубже притая,Как сказать мне для прекрасной Лалы,Как сказать ей, что она «моя»?И ответил мне меняла кратко:О любви в словах не говорят,О любви вздыхают лишь украдкой,Да глаза, как яхонты, горят…Поцелуй названья не имеет,Поцелуй не надпись на гробах.Красной розой поцелуи веют,Лепестками тая на губах.От любви не требуют поруки,С нею знают радость и беду.«Ты — моя» сказать лишь могут руки,

Что срывали черную чадру.

В известном стихотворении Есенина “Я спросил сегодня у менялы” много интересных деталей. Например, что это за туманы обменивали за рубли и выгодным ли был курс? Почему вопросы поэта могли озадачить собеседника?

Туман – это денежная единица Ирана до 1932 года (сейчас её не существует). Посещая советский Азербайджан, Есенин мог во множестве наблюдать валютные обменные операции. Дело в том, что в 1920-х годах туда приезжали жители соседнего Ирана (Персии) – работать на нефтяных месторождениях. Платили им в рублях, конвертировать их в туманы можно было на чёрном валютном рынке. Курс там был грабительский: люди порой теряли 25-30% своего дохода (см. – Ю.Ларин, “Частный капитал в СССР”).<\p>

Источник: https://zimorodoc.livejournal.com/98738.html

Персидские мотивы Есенина

3 февраля 2011, Сергей ДМИТРИЕВ, секретарь Союза писателей России Только побывав в Иране, я понял, почему к этой далекой и таинственной стране так влекло русских путешественников, писателей и поэтов, начиная с Афанасия Никитина, который во время своего «хождения за три моря» посетил Персию еще 535 лет назад. Самый

Но почему именно Персия так влекла к себе «самого русского из всех русских поэтов»? Чтобы понять это, следует хотя бы вкратце обратиться к важным моментам творческой биографии поэта, который, как и многие его собратья по перу, с детства мечтал о дальних странствиях.

<\p>

Поэт не раз называл себя странником, «путником, в лазурь уходящим», писал, что «все мы бездомники», что «в этом мире я только прохожий», и старался, по возможности, путешествовать, «шататься», как он иногда говорил, хотя в то смутное время войн и революций это было совсем непросто.

И поездки его на Север, на Соловки, в 1917 году, и на Украину, в Харьков, а также на юг России и на Кавказ в 1920-м вовлекли писателя в новые творческие поиски.<\p>

В мае 1921 года Есенин через Поволжье, где свирепствовал страшный голод, приехал в Ташкент и впервые в своей жизни окунулся в атмосферу Востока.

До этого поэт весьма критически относился к надуманным и искусственным, как ему казалось, «восточным мотивам» в творчестве его друзей и соратников, включая Н. Клюева и А. Ширяевца. Последнего он даже упрекал: «Пишешь ты очень много зрящего, особенно не нравятся мне твои стихи о Востоке.

Разве ты настолько уже осартился или мало чувствуешь в себе притока своих родных почвенных сил?» Особенно резко Есенин отвергал тогда «ориентализм» Клюева, воспевавшего воссоединение России и Востока и писавшего, например, что «есть Россия в багдадском монисто с бедуинским изломом бровей», что «от Бухар до лопского чума полыхает кумачный май…»

Однако во время пребывания Есенина в Ташкенте и посещения им Бухары и Самарканда в нем что-то стало кардинально меняться. Очарование патриархального Востока вызывало новые мотивы творчества, будило фантазию и иные образы, особенно если учесть, что в то время Восток действительно бурлил.

Конечно, он в подробностях рассказывал Есенину о своих странствиях, и не именно ли Хлебников пробудил у поэта страстное желание посетить Иран?

Настроения Есенина в этот период были отнюдь не радужными. В марте 1922 года он писал о своей жизни в Москве Р.В.

Иванову-Разумнику: «Устал я от всего дьявольски! Хочется куда-нибудь уехать, да и уехать некуда… Живу я как-то по-бивуачному, без приюта и без пристанища…» И 10 мая 1922 года поэт, сразу после заключения брака с Айседорой Дункан, вылетает с ней на самолете в Германию.

В своих письмах поэт оставил весьма нелицеприятные отзывы о Европе. Вот лишь некоторые из них: «Германия? Об этом поговорим после, когда увидимся, но жизнь не здесь, а у нас. Здесь действительно медленный грустный закат, о котором говорит Шпенглер.

Пусть мы азиаты, пусть дурно пахнем… но мы не воняем так трупно, как воняют внутри они… Все зашло в тупик. Спасет и перестроит их только нашествие таких варваров, как мы». «Кроме фокстрота, здесь почти ничего нет, здесь жрут и пьют, и опять фокстрот.

Человека я пока еще не встречал и не знаю, где им пахнет… Пусть мы нищие, пусть у нас голод… зато у нас есть душа, которую здесь сдали за ненадобностью в аренду под смердяковщину». «…Так хочется мне отсюда, из этой кошмарной Европы в Россию… А теперь отсюда я вижу: боже мой! до чего прекрасна и богата Россия в этом смысле.

Уже в этих словах поэта ощущается его пока еще слабая тяга к живому Востоку как альтернативе мертвому Западу. В сентябре 1922 года Есенин и Дункан отправляются на пароходе в США, где они посетят Нью-Йорк, Бостон, Чикаго, Индианаполис, Кливленд, Милуоки и Детройт.

Но и в Новом Свете поэт не нашел для себя вдохновения и получил тот же результат, что и в Европе. Он открыто признавался в письме А.Б. Мариенгофу: «Милый мой Толя! Как рад я, что ты не со мной здесь в Америке, не в этом отвратительнейшем Нью-Йорке.

Было бы так плохо, что хоть повеситься… Сидим без копеечки, ждем, когда соберем на дорогу, и обратно в Москву. Лучше всего, что я видел в этом мире, это все-таки Москва… О себе скажу… что я впрямь не знаю, как быть и чем жить теперь.

Раньше подогревало то при всех российских лишениях, что вот, мол, «заграница», а теперь, как увидел, молю Бога не умереть душой и любовью к моему искусству».

В своей статье «Железный Миргород» поэт, описывая достижения Америки, вместе с тем подчеркивал явное бескультурье «среднего американца», для которого блага цивилизации затмевали собой духовное содержание жизни. После возвращения из Америки он вновь жил в Париже и Берлине, пока не вернулся в августе 1923 года в Россию. Больше года провел Есенин за границей, но написал там не более 10 стихотворений, да к тому же все они были навеяны тоской поэта по России.

И совсем не случайным представляется, что поэт в 1924–1925 годах трижды отправлялся на Кавказ, где нашел наконец свое вдохновение. А началось все со знакомства Есенина в феврале 1924 года с Петром Ивановичем Чагиным, вторым секретарем ЦК Компартии Азербайджана, работавшим с С.

М. Кировым и возглавлявшим газету «Бакинский рабочий». Тот приглашал поэта не только окунуться в восточную атмосферу Баку, но и, возможно, увидеть волшебную Персию. И вот в начале сентября того же года Есенин отправился в Баку, Тифлис и Батум.

В стихотворении «На Кавказе» он так прямо и написал:

Издревле русский наш Парнас

Тянуло к незнакомым странам,

И больше всех лишь ты, Кавказ,<\p>

Звенел загадочным туманом.

Здесь Пушкин в чувственном огне

Слагал душой своей опальной:

«Не пой, красавица, при мне

Ты песен Грузии печальной».

И эта очарованная даль звала его именно в загадочную Персию, куда он пытался обязательно добраться. Поэта всегда отличала сильная тяга к чему-то чужому, неизведанному, непонятому, и раскинувшийся поблизости от Кавказа персидский мир не мог не околдовать впечатлительного поэта. «Сижу в Тифлисе. Дожидаюсь денег из Баку и поеду в Тегеран.

Первая попытка проехать через Тавриз не удалась», – писал он Г.А. Бениславской в октябре 1924 года. Через три дня ей же: «Мне кажется, я приеду не очень скоро. Не скоро потому, что делать мне в Москве нечего. По кабакам ходить надоело. Несколько времени поживу в Тегеране, а потом поеду в Батум или в Баку». Это намерение не оставляло его и позже.

14 декабря 1924 года он писал П.И. Чагину (именно ему поэт потом и посвятит свой цикл «Персидских мотивов») из Батума: «Черт знает, может быть, я проберусь к Петру в Тегеран», имея в виду брата Чагина В.И. Болдовкина, который в то время был комендантом советского посольства в Тегеране.

И как показательно, что именно в Батуме 20 декабря 1924 года поэт сделал очень важный для него вывод: «Только одно во мне сейчас живет. Я чувствую себя просветвленным, не надо мне этой шумной глумливой славы, не надо построчного успеха. Я понял, что такое поэзия. Не говорите мне необдуманных слов, что я перестал отделывать стихи. Вовсе нет.

Наоборот, я сейчас к форме стал еще более требователен. Только я пришел к простоте… Путь мой, конечно, сейчас очень извилист. Но это прорыв».<\p>

Получается, что именно Восток и мечты о Персии позволили поэту сделать свой новый рывок к вершинам поэтического творчества.

Во время пребывания на Кавказе поэту пишется очень легко, ведь кроме «Персидских мотивов» он написал там и такие известные стихи, как «Письмо от матери», «Ответ», «Русь уходящая», «Письмо деду», «Батум», «Метель», «Мой путь», а также потрясающую поэму «Анна Снегина».

Так много и легко пишется в жизни очень редко». Поэт в тот период многое в жизни переосмыслил, жаль только, что оставалось ему жить тогда чуть больше года: «Это просто потому, что я один и сосредоточен в себе. Говорят, я очень похорошел. Вероятно, оттого, что я что-то увидел и успокоился… Назло всем не буду пить, как раньше. Буду молчалив и корректен. Вообще хочу привести всех в недоумение. Уж очень мне не нравится, как все обо мне думают».

20 января 1925 года он вновь писал Г.А. Бениславской: «Мне

1000 р. нужно будет на предмет поездки в Персию или Константинополь». Но поездка эта так и не состоялась. И поэт, вернувшись в Москву, уже скоро снова рвется на Кавказ. «Дела мои великолепны, – писал он в письме Н.К. Вержбицкому из Москвы 6 марта 1925 года, – но чувствую, что надо бежать, чтоб еще сделать что-нибудь».

И вот, прибыв опять в Баку, поэт 8 апреля снова обращается к Г.А. Бениславской: «Главное в том, что я должен лететь в Тегеран. Аппараты хорошие (имеются в виду самолеты. – С.Д.). За паспорт надо платить, за аэроплан тоже… Поймите и Вы, что я еду учиться. Я хочу проехать даже в Шираз и, думаю, проеду обязательно.

В 1923 году в Персии работал упомянутый выше В.И. Болдовкин. В своих воспоминаниях он рассказывал: «Сергей с жадностью интересовался памятниками старины.

Знаменитая Девичья башня, старый дворец очень интересовали Сергея.

Сергей задавал мне множество вопросов о Персии. Я почувствовал, что Персия не дает ему покоя, тянет к себе».

Почему же все-таки поездка Есенина в Персию так и не состоялась? Ответ на этот вопрос дают воспоминания самого П.И. Чагина: «Поехали на дачу в Мардакянах под Баку… Есенин в присутствии Сергея Мироновича Кирова неповторимо задушевно читал новые стихи из цикла «Персидские мотивы».

Но ведь тебе же поручили создать ему иллюзию Персии в Баку. Так создай! Чего не хватит – довообразит. Он же поэт, да какой!»

Выходит, только боязнь за жизнь поэта не позволила разрешить ему поездку в Иран, в котором действительно тогда было неспокойно, особенно на севере страны, где то и дело вспыхивала череда восстаний и мятежей не без участия революционных посланников из России.

(Показательно, что в свой первый приезд в Баку Есенин встретил там Якова Блюмкина, того самого авантюриста, убившего посла Мирбаха и разжигавшего теперь революционный пожар в Иране.

) А поддержка Есенина самим Кировым объясняет, почему в далеком Баку он чувствовал себя спокойней и надежней, чем во враждебной ему Москве, где у поэта было много врагов, в том числе среди партийных вождей и чекистов.

И кто знает, произошла бы драма в питерском «Англетере», если бы поэт снова отправился в конце 1925 года на Кавказ, как это ему хотелось.

Однако и все то, что воображение поэта позволило написать ему о Персии, заставляет удивляться и читателей, и литературных критиков уже многие годы. «Персидские мотивы» поражают своей гармоничностью и проникновением в саму атмосферу Востока.

Поэт, переживая крутой перелом в своей жизни, когда он фактически прощался с «голубой Русью», которая окончательно ломалась под напором революции, создал для себя как бы другой «голубой мир», мир персидских напевов, где он мог успокоить свое истерзанное сердце и насладиться фантазиями и образами другой цивилизации, еще не тронутой безжалостным «катком прогресса».

И не случайно поэт называл Персию то «веселой страной», то «голубой родиной Фирдуси», то «шафрановым краем», то «голубой и ласковой страной».

Хороша ты, Персия, я знаю,

Розы, как светильники, горят

И опять мне о далеком крае

Свежестью упругой говорят, –<\p>

писал поэт, объясняясь в любви к стране, которую никогда не видел.<\p>

Поражает то, что в жизнерадостных «Персидских мотивах» то и дело звучит струна тягостного предчувствия поэта, который понимает, что жить ему осталось совсем недолго, но ничего он с этим поделать не может. В том же 1924 году поэт прямо признавался:<\p>

Мы теперь уходим понемногу

В ту страну, где тишь и благодать.

Может быть, и скоро мне в дорогу

Бренные пожитки собирать.

Ему, как никому другому в русской поэзии, удалось воспеть и отразить самыми пестрыми красками удивительный мир Персии и оставить нам как завещание чуткое и трогательное отношение к иным народам и культурам, к обычным людям, где бы ни выпало им жить.

Источник: Сергей ДМИТРИЕВ, секретарь Союза писателей России

Источник: https://newtribuna.ru/news/2011/02/03/1306/

Сергей Есенин Персидские мотивы

Сергей Есенин – Персидские мотивы Быть поэтом — это значит то же,Если правды жизни не нарушить,Рубцевать себя по нежной коже,Кровью чувств ласкать чужие души.Быть поэтом — значит петь раздолье,Чтобы было для тебя известней.Соловей поет — ему не больно,У него одна и та же песня.Канарейка с голоса чужого —Жалкая, смешная побрякушка.Миру нужно песенное словоПеть по-свойски, даже как лягушка.Магомет перехитрил в коране,Запрещая крепкие напитки,Потому поэт не перестанетПить вино, когда идет на пытки.И когда поэт идет к любимой,А любимая с другим лежит на ложе,Благою живительной хранимый,Он ей в сердце не запустит ножик.Но, горя ревнивою отвагой,Будет вслух насвистывать до дома:«Ну и что ж, помру себе бродягой,На земле и это нам знакомо».Август 1925 В Хороссане есть такие двери,Где обсыпан розами порог.Там живет задумчивая пери.В Хороссане есть такие двери,Но открыть те двери я не мог.У меня в руках довольно силы,В волосах есть золото и медь.Голос пери нежный и красивый.У меня в руках довольно силы,Но дверей не смог я отпереть.Ни к чему в любви моей отвага.И зачем? Кому мне песни петь? —Если стала неревнивой Шага,Коль дверей не смог я отпереть,Ни к чему в любви моей отвага.Мне пора обратно ехать в Русь.Персия! Тебя ли покидаю?Навсегда ль с тобою расстаюсьИз любви к родимому мне краю?Мне пора обратно ехать в Русь.До свиданья, пери, до свиданья,Пусть не смог я двери отпереть,Ты дала красивое страданье,Про тебя на родине мне петь.До свиданья, пери, до свиданья.1925 Воздух прозрачный и синий,Выйду в цветочные чащи.Путник, в лазурь уходящий,Ты не дойдешь до пустыни.Воздух прозрачный и синий.Лугом пройдешь, как садом,Садом — в цветенье диком,Ты не удержишься взглядом,Чтоб не припасть к гвоздикам.Лугом пройдешь, как садом.Шепот ли, шорох иль шелест —Нежность, как песни Саади.Вмиг отразится во взглядеМесяца желтая прелестьНежность, как песни Саади.Голос раздастся пери,Тихий, как флейта Гассана.В крепких объятиях станаНет ни тревог, ни потери,Только лишь флейта Гассана.Вот он, удел желанныйВсех, кто в пути устали.Ветер благоуханныйПью я сухими устами,Ветер благоуханный.1925 Глупое сердце, не бейся!Все мы обмануты счастьем,Нищий лишь просит участья…Глупое сердце, не бейся.Месяца желтые чарыЛьют по каштанам в пролесь.Лале склонясь на шальвары,Я под чадрою укроюсь.Глупое сердце, не бейся.Все мы порою, как дети.Часто смеемся и плачем:Выпали нам на светеРадости и неудачи.Глупое сердце, не бейся.Многие видел я страны.Счастья искал повсюду,Только удел желанныйБольше искать не буду.Глупое сердце, не бейся.Жизнь не совсем обманула.Новой напьемся силой.Сердце, ты хоть бы заснулоЗдесь, на коленях у милой.Жизнь не совсем обманула.Может, и нас отметитРок, что течет лавиной,И на любовь ответитПеснею соловьиной.Глупое сердце, не бейся.Август 1925 Голубая да веселая страна.Честь моя за песню продана.Ветер с моря, тише дуй и вей —Слышишь, розу кличет соловей?Слышишь, роза клонится и гнется —Эта песня в сердце отзовется.Ветер с моря, тише дуй и вей —Слышишь, розу кличет соловей?Ты — ребенок, в этом спора нет,Да и я ведь разве не поэт?Ветер с моря, тише дуй и вей —Слышишь, розу кличет соловей?Дорогая Гелия, прости.Много роз бывает на пути,Много роз склоняется и гнется,Но одна лишь сердцем улыбнется.Улыбнемся вместе — ты и я —За такие милые края.Ветер с моря, тише дуй и вей —Слышишь, розу кличет соловей?Голубая да веселая страна.Пусть вся жизнь моя за песню продана,Но за Гелию в тенях ветвейОбнимает розу соловей.1925 Голубая родина Фирдуси,Ты не можешь, памятью простыв,Позабыть о ласковом урусеИ глазах, задумчиво простых,Голубая родина Фирдуси.Хороша ты, Персия, я знаю,Розы, как светильники, горятИ опять мне о далеком краеСвежестью упругой говорят.Хороша ты, Персия, я знаю.Я сегодня пью в последний разАроматы, что хмельны, как брага.И твой голос, дорогая Шага,В этот трудный расставанья часСлушаю в последний раз.Но тебя я разве позабуду?И в моей скитальческой судьбеБлизкому и дальнему мне людуБуду говорить я о тебе —И тебя навеки не забуду.Я твоих несчастий не боюсь,Но на всякий случай твой угрюмыйОставляю песенку про Русь:Запевая, обо мне подумай,И тебе я в песне отзовусь…Март 1925 Золото холодное луны,Запах олеандра и левкоя.Хорошо бродить среди покояГолубой и ласковой страны.Далеко-далече там Багдад,Где жила и пела Шахразада.Но теперь ей ничего не надо.Отзвенел давно звеневший сад.Призраки далекие землиПоросли кладбищенской травою.Ты же, путник, мертвым не внемли,Не склоняйся к плитам головою.Оглянись, как хорошо кругом:Губы к розам так и тянет, тянет.Помирись лишь в сердце со врагом —И тебя блаженством ошафранит.Жить — так жить, любить — так уж и влюблятьсяВ лунном золоте целуйся и гуляй,Если ж хочешь мертвым поклоняться,То живых тем сном не отравляй.Это пела даже Шахразада,—Так вторично скажет листьев медь.Тех, которым ничего не надо,Только можно в мире пожалеть.1925 Никогда я не был на Босфоре,Ты меня не спрашивай о нем.Я в твоих глазах увидел море,Полыхающее голубым огнем.Не ходил в Багдад я с караваном,Не возил я шелк туда и хну.Наклонись своим красивым станом,На коленях дай мне отдохнуть.Или снова, сколько ни проси я,Для тебя навеки дела нет,Что в далеком имени — Россия —Я известный, признанный поэт.У меня в душе звенит тальянка,При луне собачий слышу лай.Разве ты не хочешь, персиянка,Увидать далекий синий край?Я сюда приехал не от скуки —Ты меня, незримая, звала.И меня твои лебяжьи рукиОбвивали, словно два крыла.Я давно ищу в судьбе покоя,И хоть прошлой жизни не кляну,Расскажи мне что-нибудь такоеПро твою веселую страну.Заглуши в душе тоску тальянки,Напои дыханьем свежих чар,Чтобы я о дальней северянкеНе вздыхал, не думал, не скучал.И хотя я не был на Босфоре —Я тебе придумаю о нем.Все равно — глаза твои, как море,Голубым колышутся огнем.1924 «Отчего луна так светит тусклоНа сады и стены Хороссана?Словно я хожу равниной русскойПод шуршащим пологом тумана» —Так спросил я, дорогая Лала,У молчащих ночью кипарисов,Но их рать ни слова не сказала,К небу гордо головы завысив.«Отчего луна так светит грустно?» —У цветов спросил я в тихой чаще,И цветы сказали: «Ты почувствуйПо печали розы шелестящей».Лепестками роза расплескалась,Лепестками тайно мне сказала:«Шаганэ твоя с другим ласкалась,Шаганэ другого целовала».Говорила: «Русский не заметит…Сердцу — песнь, а песне — жизнь и тело…»Оттого луна так тускло светит,Оттого печально побледнела.Слишком много виделось измены,Слез и мук, кто ждал их, кто не хочет.. . . . . . . . . . . . . .Но и все ж вовек благословенныНа земле сиреневые ночи.Август 1925 Руки милой — пара лебедей —В золоте волос моих ныряют.Все на этом свете из людейПеснь любви поют и повторяют.Пел и я когда-то далекоИ теперь пою про то же снова,Потому и дышит глубокоНежностью пропитанное слово.Если душу вылюбить до дна,Сердце станет глыбой золотою,Только тегеранская лунаНе согреет песни теплотою.Я не знаю, как мне жизнь прожить:Догореть ли в ласках милой ШагиИль под старость трепетно тужитьО прошедшей песенной отваге?У всего своя походка есть:Что приятно уху, что — для глаза.Если перс слагает плохо песнь,Значит, он вовек не из Шираза.Про меня же и за эти песниГоворите так среди людей:Он бы пел нежнее и чудесней,Да сгубила пара лебедей.Август 1925 Свет вечерний шафранного края,Тихо розы бегут по полям.Спой мне песню, моя дорогая,Ту, которую пел Хаям.Тихо розы бегут по полям.Лунным светом Шираз осиянен,Кружит звезд мотыльковый рой.Мне не нравится, что персиянеДержат женщин и дев под чадрой.Лунным светом Шираз осиянен.Иль они от тепла застыли,Закрывая телесную медь?Или, чтобы их больше любили,Не желают лицом загореть,Закрывая телесную медь?Дорогая, с чадрой не дружись,Заучи эту заповедь вкратце,Ведь и так коротка наша жизнь,Мало счастьем дано любоваться.Заучи эту заповедь вкратце.Даже все некрасивое в рокеОсеняет своя благодать.Потому и прекрасные щекиПеред миром грешно закрывать,Коль дала их природа-мать.Тихо розы бегут по полям.Сердцу снится страна другая.Я спою тебе сам, дорогая,То, что сроду не пел Хаям…Тихо розы бегут по полям.1924 Ты сказала, что СаадиЦеловал лишь только в грудь.Подожди ты, бога ради,Обучусь когда-нибудь!Ты пропела: «За ЕвфратомРозы лучше смертных дев».Если был бы я богатым,То другой сложил напев.Я б порезал розы эти,Ведь одна отрада мне —Чтобы не было на светеЛучше милой Шаганэ.И не мучь меня заветом,У меня заветов нет.Коль родился я поэтом,То целуюсь, как поэт.19 декабря 1924 Улеглась моя былая рана —Пьяный бред не гложет сердце мне.Синими цветами ТегеранаЯ лечу их нынче в чайхане.Сам чайханщик с круглыми плечами,Чтобы славилась пред русским чайхана,Угощает меня красным чаемВместо крепкой водки и вина.Угощай, хозяин, да не очень.Много роз цветет в твоем саду.Незадаром мне мигнули очи,Приоткинув черную чадру.Мы в России девушек весеннихНа цепи не держим, как собак,Поцелуям учимся без денег,Без кинжальных хитростей и драк.Ну, а этой за движенья стана,Что лицом похожа на зарю,Подарю я шаль из ХороссанаИ ковер ширазский подарю.Наливай, хозяин, крепче чаю,Я тебе вовеки не солгу.За себя я нынче отвечаю,За тебя ответить не могу.И на дверь ты взглядывай не очень,Все равно калитка есть в саду…Незадаром мне мигнули очи,Приоткинув черную чадру.1924 Шаганэ ты моя, Шаганэ!Потому, что я с севера, что ли,Я готов рассказать тебе поле,Про волнистую рожь при луне.Шаганэ ты моя, Шаганэ.Потому, что я с севера, что ли,Что луна там огромней в сто раз,Как бы ни был красив Шираз,Он не лучше рязанских раздолий.Потому, что я с севера, что ли.Я готов рассказать тебе поле,Эти волосы взял я у ржи,Если хочешь, на палец вяжи —Я нисколько не чувствую боли.Я готов рассказать тебе поле.Про волнистую рожь при лунеПо кудрям ты моим догадайся.Дорогая, шути, улыбайся,Не буди только память во мнеПро волнистую рожь при луне.Шаганэ ты моя, Шаганэ!Там, на севере, девушка тоже,На тебя она страшно похожа,Может, думает обо мне…Шаганэ ты моя, Шаганэ.1924 Я спросил сегодня у менялы,Что дает за полтумана по рублю,Как сказать мне для прекрасной ЛалыПо-персидски нежное «люблю»?Я спросил сегодня у менялыЛегче ветра, тише Ванских струй,Как назвать мне для прекрасной ЛалыСлово ласковое «поцелуй»?И еще спросил я у менялы,В сердце робость глубже притая,Как сказать мне для прекрасной Лалы,Как сказать ей, что она «моя»?И ответил мне меняла кратко:О любви в словах не говорят,О любви вздыхают лишь украдкой,Да глаза, как яхонты, горят.Поцелуй названья не имеет,Поцелуй не надпись на гробах.Красной розой поцелуи веют,Лепестками тая на губах.От любви не требуют поруки,С нею знают радость и беду.«Ты — моя» сказать лишь могут руки,Что срывали черную чадру.1924

С. Г. Кара-Мурза, «Проект Ленина» путь к обрыву или к спасению?»,…«В 1924 году Сергей Есенин, поэт не купленный, со свободной совестью, прочувствовавший крестьянским сердцем Октябрьскую революцию,…	Сергей Есенин Анна Снегина А. Воронскому 1 Село, значит, наше Радово,…
Litru. Ru электронная Библиотека Название книги: Собрание стихотворений…	Юрий Васильевич, расскажите, как родилась идея написать пьесу?Баку и Персидские мотивы”. Вот как-то после этого я и решился на пьесу, но непременно антрепризную (От ред.: форма организации театрального…
Перспективно-побуждающие мотивы учебной деятельности школьников основаны…Непосредственно-побуждающие мотивы основаны на эмоциональных проявлениях личности. Интеллектуально-побуждающие мотивы основаны на…	-«Ах, какая смешная потеря, много в жизни смешных потерь, стыдно мне, что я в бога верил, грустно – что не верю теперь…» Это наш гений,…
-«Ах, какая смешная потеря, много в жизни смешных потерь, стыдно мне, что я в бога верил, грустно – что не верю теперь…» Это наш гений,…	Сергей Александрович есенин (1895-1925)Великий русский лирик XX века, он до двадцати восьми лет не написал ни одного стихотворения, которое можно было бы причислить к любовной…
Есенина Первая «У меня было три тысячи женщин!»«У меня было три тысячи женщин!» — похвастался как-то Сергей Есенин приятелю. На недоверчивое «Вятка, не бреши!» заулыбался: «Ну,…	Стоял тёплый майский вечер, то счастливое и короткое время, когда…Молодой остролистый клён тихонько шевелил своими листочкам, слегка склонившись над памятником. Прошло уже почти 105 лет с тех пор,…

Вы можете разместить ссылку на наш сайт:
Школьные материалы
Школьные материалы
При копировании материала укажите ссылку © 2015
контакты
www.userdocs.ru

Источник: https://www.userdocs.ru/literatura/6737/index.html

Анализ цикла стихотворений Есенина «Персидские мотивы»

Поэзия Есенина в период с 1917 по 1923 годы была самой противоречивой за все время творчества поэта. Однако в ней особенно заметно ведущее направление, главная тенденция.

Разочаровываясь и сомневаясь, Сергей Александрович Есенин пристально следит за действительностью послереволюционного периода и со временем, хотя это ему трудно дается, осознает необходимость ленинских реформ в стране. есенин персидские мотивы

В этом сознании далеко не последнюю роль сыграли заграничные впечатления, чувства и мысли, которые были отражены поэтом в очерке “Железный Миргород” и пьесе “Страна негодяев”.

Заграничные впечатления, полученные в Америке и Европе, осмысливались особенно остро в обстановке активных трудовых будней, в которой оказался Есенин после возвращения в Россию.

Российская действительность, картины жизни страны противопоставлялись в творчестве увиденному за рубежом и отражали его анализ.

“Персидские мотивы” (Есенин) относится к последнему периоду творчества поэта. В последние два года его преследовало желание быть достойным жителем своей страны, а также ориентация на художественное наследие А. С. Пушкина.

В каждом стихотворении слышны непрестанные поиски отточенной классической формы для отражения нового содержания. Есенин вновь и вновь возвращается к вечным темам дружбы, любви, мыслям о назначении искусства.

По-другому в эти годы звучат и мотивы о быстротечности земной жизни. Наиболее ярко поздняя лирика Сергея Александровича выражена в цикле “Персидские мотивы”.

В нем отражена не только психологическая и идейная эволюция поэта, но и некоторые особенности поэтической эволюции.

Подобно другим творениям Есенина 1924-1925 годов, цикл стихов “Персидские мотивы” был неоднозначно оценен критикой того времени. В тот период не был сделан серьезный критический литературоведческий анализ.

“Персидские мотивы” (Есенин) оценивались в основном по впечатлениям, произведенным беглым ознакомлением с текстом или же чтением его самим поэтом. Зачастую это были во многом субъективные расплывчатые высказывания и заметки.

Их немало можно найти в воспоминаниях и статьях современников Есенина.

Однако явно ошибочное и предвзятое отношение этих двух поэтов к лирике друг друга объяснялось столкновением различных интересов и горячей литературной борьбой того времени. Есенин тоже негативно отзывался о произведениях Маяковского, а тот назвал “Персидские мотивы” всего лишь “восточными сладостями”, экзотикой.

Современная критика

В современной критике и отечественном литературоведении последнего десятилетия персидский цикл получает высокую оценку. Ему были посвящены работы В. Перцова, К. Зелинского, А. Дымшица, Е. Наумова, И. Эвентова, А. Жаворонкова, А. Кулинича, С. Кошечкина, С. Гайсарьян, В. Белоусова и других. Однако специальных трудов, посвященных конкретно этим стихотворениям, все еще очень мало.

Замысел созревал у поэта постепенно. Сначала Есенин познакомился с лирикой различных восточных авторов в переводе, а также в разное время часто беседовал с хорошо знавшими Персию людьми.

Матвей Ройзман, знакомый поэта, в воспоминаниях пишет, что Сергей Александрович увлекался восточной лирикой еще в 1920 году.

Интерес к Востоку был связан и с общением с Александром Ширяевцем, особенно после переезда его из Средней Азии в Москву, где он проживал до 1922 года.

Чтобы ближе познакомиться с интересовавшей поэта восточной жизнью, он совершил поездки в Ташкент, Баку, Бухару в 1920-1921 годах.

В самой Персии, как уже было доказано, поэту побывать не довелось, хотя эту страну очень стремился посетить Есенин. “Персидские мотивы” написаны поэтом в период с октября 1924 по август 1925 года. Большинство из этих произведений было создано до мая 1925 года во время его пребывания на Кавказе.

Впечатления от чтения восточной поэзии, поездок в Среднюю Азию, быта и природы Кавказа, а также долгих бесед о Персии позволили Есенину уловить и передать в своем творчестве наиболее значимые краски восточной жизни.

Сергей Есенин “Персидские мотивы” написал не просто подражая восточным поэтам. Он, ощутив внутреннюю красоту и глубокий лиризм персидских стихотворений, средствами русского языка передал ее незабываемую прелесть.

В произведениях Сергея Александровича волнует в первую очередь мир лирических чувств, а также краски и тона, в которых они воплощаются.

К началу своей работы над стихотворениями поэт приобрел душевное равновесие, которое считал главной предпосылкой творческой деятельности. Это состояние выразил в самых первых строках Есенин (“Персидские мотивы”, сборник): “Улеглась моя былая рана – пьяный бред не гложет сердце мне”.

Уже в этом созданном в октябре 1924 года стихотворении, открывающем цикл, чувствуется колорит, окрашивающий его в целом. Сергей Александрович чувствует себя хорошо в обществе девушки, похожей “на зарю”. За одно движение он готов подарить ей шаль и ковер.

Из поэзии уходит свойственный более ранним стихам грубый натурализм в освещении любовной темы. Это чувство изображается теперь возвышенно, а в природе востока, житейской мудрости и обычаях его народа поэт находит романтику, которой пронизан весь цикл (Сергей Есенин “Персидские мотивы”).

“Персидские мотивы”, стихи живые и эмоциональные, отражают оптимизм, радость жизни, присущие в тот период Сергею Александровичу. Поэт опьянен другой, “отрезвляющей влагой”. Вместо спирта он употребляет красный чай, а пьянеет от заключенных в нем благоухающих ароматов южной природы.

Несмотря на то что побывать в Персии поэту не удалось, нравы и обычаи данной страны хорошо знал Есенин. “Персидские мотивы” с первого стиха “Улеглась моя былая рана” до последнего “Голубая да веселая страна” отражают неповторимый восточный колорит.

Поэт достигает его с помощью особого построения цикла, описания ситуаций и картин природы, а также использования слов и выражений, характерных для Востока. Экзотика представлена таинственными девушками, шепотом садов, шумом волн, цветом роз, пением соловьев и в целом романтическим настроением.

Одухотворенностью пропитано буквально все: звуки флейты Гассана, песни Саади, тихий голос пери, взгляд девушки, сравнимый только с месяцем, ароматы олеандров, роз и левкоев. Повсюду спокойствие и тишина, нарушаемые лишь загадочным шорохом, шепотом и шелестом. Такое настроение создает в своих произведениях Есенин.

“Персидские мотивы”, стихи которых включают сказочные элементы, оттеняют таким образом экзотику востока.

“Золото холодное луны” начинается со вторжения в мир Шахразады. Обонятельные и визуальные ощущения здесь, как и в других произведениях цикла, сливаются. Мы чувствуем запахи разных цветов, видим золото луны. Стихотворение наполнено ощущением умиротворенности и спокойствия.

Шираз на закате описан в стихе “Свет вечерний шафранного края”, где освещенный луной кружит “мотыльковый рой” звезд. Спокойствие вызывает у Сергея Александровича чувство восхищения красотой, которое выражает во все новых оттенках Есенин.

“Персидские мотивы” часто акцентируют внимание на любовной теме.

Любовь обрамлена нежнейшими оттенками. Автор создает гимн романтическому, чистому чувству. Для выражения его он подбирает самые нежные слова и образы. Например, поцелуй сравнивается с красными розами, а девушка, несущая радость и чистоту, ассоциируется с белоснежным лебедем (“Руки милой – пара лебедей”).

Девушки в цикле не только внешне красивы, но и полны обаяния, изящества, особой прелести, окружены ореолом загадочности. Физическому, чувственному в “Персидских мотивах” нет места. Прекрасное берет над ним верх. В этом отношении показателен стих “Ты сказала, что Саади… “. Даже розы, символ красоты и свежести, не могут сравниться с прекрасным обликом девушки.

Центральный образ – образ Шаганэ. Ей посвящено произведение “Шаганэ ты моя, Шаганэ!” Поэт обращается к девушке как к верному другу, стремится рассказать ей много интересного о своей родной рязанской земле, ее огромных лугах, широких полях и раздолье. Во многих других стихах цикла встречается имя этой персиянки, иногда уменьшительное – Шага. Ее прообразом является учительница Шаганэ Тальян.

Тему смерти раскрывает Есенин (“Персидские мотивы”) совсем с другой стороны, не так, как в более ранних произведениях. Если раньше она была чуть ли не единственной возможностью уйти от надоевшей жизни, то в “Персидских мотивах” в смерти видится мудрость природы.

Так, в произведении “Золото холодное луны… ” упоминается Багдад, в котором жила покойная ныне Шахразада. Смерть противопоставляется вечностью жизни. Могильные плиты окружает удивительно красивый и свежий пейзаж – воздух пропитан ароматом шафрана, повсюду цветут розы.

Среди надгробий звучат оптимистичные слова: “Оглянись, как хорошо кругом”.

Источник: https://schoolessay.ru/analiz-cikla-stixotvorenij-esenina-persidskie-motivy/