Образ человека в творчестве гоголя

Образ женщины в произведениях Н.В. Гоголя

Красивая девушка являет собой 
как бы воплощение Невского проспекта. Днем и ночью главная улица Петербурга блещет своей красотой и убранством. Гоголь пишет в одноименном рассказе : «Нет ничего лучше Невского проспекта, по крайней мере в Петербурге;  для него он составляет все. Чем не блестит эта улица – красавица нашей  столицы!» [2].

В этих строках уже видно отождествление улицы с женщиной. Далее Гоголь пишет: «Да и кому же  он  не  приятен?  Едва  только  взойдешь  на Невский проспект, как уже пахнет одним гуляньем. Хотя бы  имел  какое-нибудь нужное, необходимое дело, но, взошедши на него, верно, позабудешь  о всяком деле.

Здесь единственное место, где показываются люди не  по  необходимости, куда не загнала их  надобность  и меркантильный интерес,  объемлющий  весь Петербург» [2]. Опять же – явная отсылка на приятное проведение времени с женщиной.

  Тогда  настает  то таинственное время, когда лампы дают  всему какой-то  заманчивый,  чудесный свет»[2]. Двойственность Невского проспекта, выражающаяся во внешней красоте и внутренней обманчивости, несомненно, намекает на женское начало, но по этому поводу существуют прямо противоположные мнения. Бочаров в своей статье говорит о противопоставлении женского мужскому:

«Подобие цели – свойство мужского мира Невского проспекта, и порождает оно лихорадочное, ускоренное движение – преследование, погоню. Преследование женщины – основное действие на проспекте, но сквозь это пошлое действие и в низких формах его проступает стихийно цель идеальная – погоня за красотой. В специальной статье З. Г.

Минц показала размах подхвата темы Гоголя в городской, петербургской лирике Блока. Женщина – «самый сложный, противоречивый и вместе с тем „синтетический“ образ гоголевского и блоковского Петербурга. Роль его огромна. Женщина и есть та единственная цель, которую удаётся обнаружить в страстно—напряжённой динамике городской вечерне—ночной жизни».

«Сюжет НП (…) стал просто автобиографической лирикой Блока». Та же ведь незнакомка – так она уже и у Гоголя названа – в той же городской реальности, но уже в символической атмосфере нового века. В знаменитом стихотворении любопытно отметить момент контакта с упомянутым пошлейшим жестом гоголевского мира.

…Смотрю за тёмную вуаль, / И вижу берег очарованный / И очарованную даль. Смотреть за вуаль – не то же ли, что заглянуть под шляпку? Но вот такое лирическое преображение пошлого жеста в «пошлость таинственную».

Блоковский жест и его эффект, конечно, разительно и чудесно отличны от гоголевского; но по обеим линиям, пошлой и таинственной, близко, интимно с ним соотносятся. Сюжет погони, погоня за женщиной—красотой возрастанием переходит в полёт.

«Молодой человек во фраке и плаще робким и трепетным шагом пошёл в ту сторону, где развевался вдали пёстрый плащ (…) Он не смел и думать о том, чтобы получить какое—нибудь право на внимание улетавшей вдали красавицы (…) Он летел так скоро, что сталкивал беспрестанно с тротуара солидных господ с седыми бакенбардами».

На переходе от шага к полёту и является мысль о существе, слетевшем с неба на Невский проспект.[227] Существо слетело, и оно улетает здесь, на проспекте, преследователь летит ему вслед. В платоновском эротическом мифе душа влюблённого окрыляется: «Когда кто—нибудь смотрит на здешнюю красоту, припоминая при этом красоту истинную, он окрыляется, а окрылившись, стремится взлететь…» [1].

Основная черта Гоголя как писателя — постоянное стремление к идеалу. С ранней молодости он воспринял это стремление от немецких романтиков. Потому и начал с романтической 
поэмы “Ганц Кюхельгартен”. Стремление к идеалу, вера в его осуществление именно для России чувствуется почти во всех произведениях Гоголя.

Еще в 1831 году опубликовал он в “Литературной газете” небольшую статью “Женщина”. И вот что он там пишет: “Мы зреем и совершенствуемся; но когда? Когда глубже и совершеннее постигаем женщину”.

В “Мертвых душах” говорит он о “чудной русской девице, какой не сыскать нигде в мире, со всей дивной красотой женской души, вся из великодушного стремления и самоотвержения”.

Достаточно красоты, “неопозоренного неоклеветанного имени” и чистоты душевной. Он утвержадет, что даже в делах государственных женщина может принести много пользы своим влиянием на мужа, служащего государству. “Душа жены — хранительный талисман для мужа, оберегающий его от нравственной заразы”. А какой гимн красоте женщины пропел Гоголь в отрывке “Рим”: “Все в ней венец создания”.

Вершиной и воплощением 
идеала стала Улинька из второго тома “Мертвых душ”. Ей отдает автор все лучшие свойства женщины: доброту, отзывчивость, готовность к самопожертвованию, на нее возлагает он все свои надежды на улучшение русского человека и тем самым на возвеличение России.

Именно в ней, в чистой и прекрасной женщине, видит он пути к совершенству, что открываются перед Россией. К сожалению, образ Улиньки только намечен, он, как и весь второй том, неполон. Но достаточно и того, что сохранилось.

Его больше волнует внутренняя, душевная красота, и вот как описывает он внешность Улиньки: “Она была миловидней, чем красавица… стройней, воздушней классической женщины…”

Однако не стоит думать, будто Гоголь был всего лишь идеалистом. Во всем и всегда умел он различить “обе стороны медали”. Оттого-то и казались некоторым противоречивыми 
его взгляды. И русскую женщину 
своего времени, ее положение в обществе, ее воспитание и характерные черты 
видел Гоголь, если можно так выразиться, всеохватно.

Он верил в высокое 
предназначение русской женщины, она 
венец творения, она Улинька, то есть воплощение честности, доброты и чистоты. Все это так, но в то же время прекрасно видел Гоголь, насколько часто встречаются в жизни женщины, весьма далекие от его идеала.

“О, как отвратительна действительность! Что она против мечты?” — восклицает художник Пискарев (а может быть, и автор) в “Невском проспекте”.

С какой яростью клеймят они ни в чем не повинную губернаторскую дочку: “Но каково же после этого, Анна Григорьевна, институтское воспитание! Ведь вот невинность!” — “Какая невинность! Я слышала, как она говорила такие речи, что, признаюсь, у меня не станет духа произнести их”.

Именно Гоголь нарисовал в “Невском проспекте” страшную картину гибели красоты “в когтях разврата”.

А дуреха Агафья Тихоновна из “Женитьбы”, а не уступающая ей в глупости младшая сестрица Григория Григорьевича Сторченко (персонаж неоконченной повести “Иван Федорович Шпонька и его тетушка”), а неугомонная Агафья Федосеевна, та самая, что “откусила ухо у заседателя” (“Повесть о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем”), а бестолковая супруга Манилова из “Мертвых душ”… Словом, глупых, хитрых, сплетничающих женщин на страницах произведений Гоголя вполне достаточно.

Стоит отметить, однако, одну деталь: почти всегда в том же произведении или в том же цикле 
можно увидеть фигуру, полярно 
противоположную отрицательной.

В “Сорочинской ярмарке” Хивре противостоит Параска, в “Ночи перед Рождеством” вероломной Солохе — милая своенравная Оксана, а наряду с дамами города N видим мы трогательно-наивную институтку, о которой даже прожженный плут Чичиков говорит: “Она теперь как дитя, все в ней просто, она скажет, что ей вздумается, засмеется, где захочет засмеяться”.

Следует еще добавить, что 
с особым вниманием относился 
Гоголь к женскому воспитанию. Этот вопрос чрезвычайно волновал его. Были тут и личные причины: он очень 
любил своих сестер, неловких, застенчивых 
провинциалок, и очень хотел, чтобы 
они получили хорошее воспитание. Он поместил их в Патриотический институт в Петербурге, где они учились 
за казенный счет.

Вот тут-то и пришлось, видимо, Гоголю близко ознакомиться с 
состоянием женского образования и 
воспитания. С.Т.Аксаков свидетельствует, что Гоголь “очень жаловался 
на юродство институтского воспитания и говорил, что его сестры не умеют 
даже ходить по-человечески”.

А в пансионах, как известно, три главные предмета составляют основу человеческих добродетелей: французский язык, необходимый для счастия семейственной жизни; фортепьяно, для доставления приятных минут супругу, и наконец, собственно хозяйственная часть: вязание кошельков и других сюрпризов.

Впрочем, бывают разные усовершенствования и изменения в методах, особенно в нынешнее время; все это более зависит от благоразумия и способностей самих содержательниц пансиона. В других пансионах бывает таким образом, что прежде фортепьяно, потом французский язык, а там уже хозяйственная часть.

А иногда бывает и так, что прежде хозяйственная часть, то есть вязание сюрпризов, потом французский язык, а там уже фортепьяно. Разные бывают методы”. Результаты такого воспитания Гоголь описывает с особой язвительностью: на кухне готовится “глупо и без толку”, в кладовой пусто, ключница ворует, слуги нечистоплотны и пьют горькую, дворня бездельничает. “В доме есть много других занятий, кроме продолжительных поцелуев и сюрпризов”, — замечает автор.

Гоголь отлично видел 
все дурные стороны русских женщин его времени, понимал, что в большой 
степени они были следствием их “юродивого” воспитания, но никакого “противоречия”, никакой непоследовательности здесь 
нет. Горячо веря в будущее цветение России, не сомневаясь в “несметном 
богатстве русского духа”, Гоголь видит осуществление и воплощение своего идеала именно в женщине, в 
русской женщине.

Источник: https://student.zoomru.ru/lit/obraz-zhenshhiny-v-proizvedeniyah-nv/249391.2015549.s1.html

Творчество Н.В.Гоголя — проблематика и герои

Пожалуй, наследие никакого другого русского писателя не производит такого эклектичного впечатления, как творчество Гоголя.

Кажется, оно состоит из трех совершенно разных сфер: колоритные «малороссийские» истории с яркой атмосферой народного гулянья; похожие на склепы петербургские улицы, убивающие всякий росток живой жизни; вольный бег тройки – и уносимый ею проходимец Чичиков, такой же вольный и такой же бесприютный. В каждой из этих тем – достаточно материала для вдохновения. Каждый образ – как стержень, на который можно нанизывать эпизоды, портреты, метафоры.

Но как соединилось это все в одном творчестве? Где область их пересечения и принцип единства? Да и существует ли он?

Гоголь вошел в литературу на волне общеевропейского интереса к народным преданиям и быту, и тут добрую службу сослужило его украинское происхождение. Малороссийский колорит и неподражаемая простоватость Рудого Панька, рассказчика повестей из народной жизни – вот что составило своеобразие его писательской манеры.

Со страниц гоголевских произведений хлынули ведьмы и черти, сельские парубки и красавицы-полячки, и все заговорили таким самобытным и ярким языком, что сам этот язык стал главной характеристикой его стиля.

И нельзя сказать, что все эти мифологически-романтические мотивы вскоре исчерпали себя, напротив, они породили волну подражаний.

И если в карнавальной красочности малороссийских повестей он мог ориентироваться, потому что имел нравственную опору в виде строгой веры и здравого смысла, то здесь все иначе. Враждебный мир, где царят официальные отношения, где нет места сердечному теплу, а всякое душевное движение принимает исключительно уродливые формы – вот что такое «Петербургские повести».

У человека достаточно мужества, чтобы биться против ляхов в неравной битве, их не испугаешь ведьмой, вылетающей в трубу – но как противостоять носу, надевшему чиновничий мундир и стремительно продвигающемуся по службе? И проблематика «Мертвых душ» вся построена на этом противоречии: живой разум понимает, что скупка мертвых абсурдна, но абсурдность стала принципом этого мира – и нам нечего возразить Чичикову.

Здесь – та самая уникальная черта, которой мы можем измерить неповторимое своеобразие творчества Гоголя.

«Русские мужики», привлекшие взгляд Чичикова (как будто бывают мужики финские или французские),  коза,  закричавшая «нечеловеческим голосом», пышные метафоры, в которых теряются сравниваемые предметы и явления – все в гоголевском языке слишком, все чрезмерно.

И в этой чрезмерности оживает карнавальная реальность малороссийских повестей, просвечивает сквозь мрачную пелену, затянувшую просторы «Мертвых душ» и всех поздних произведений Гоголя. Она продолжает существовать как альтернатива, как намек на иную действительность – прекрасную и манящую, которую всю жизнь искал Николай Гоголь, и не найдя, просто создал ее в своих фантастических сюжетах.

Попробовать разгадать онлайн кроссворд на тему

• «Жизнь и творчество Н.В.Гоголя» можно здесь
• По комедии «Ревизор» — здесь
• По поэме «Мертвые души» — здесь

Вам понравилось? Не скрывайте от мира свою радость – поделитесь<\p> Запись опубликована в рубрике Русская литература. Добавьте в закладки постоянную ссылку.

Источник: https://velikayakultura.ru/russkaya-literatura/tvorchestvo-n-v-gogolya-problematika-i-geroi

Творчество Гоголя | Инфошкола

29 Январь 2013       админ      Главная страница » Сочинения      Просмотров:   1302

Влияние творчества Гоголя на развитие руской литературы.

Николай Васильевич Гоголь — самая таинственная звезда на небосклоне русской литературы XIX и XX веков — доныне изумляет читателя и зрителя и магической силой изобразительности, и необычнейшим своеобразием своего пути к Родине, к разгадке и даже … созданию будущего для неё.

Уклон в Грядущее … Гоголь — вспомним ещё раз и пушкинскую мечту «Слух обо мне пройдёт по всей Руси великой», и прозвучавшую через сто лет стыдливую надежду Маяковского «Я хочу быть понят родной страной» — довершил идею движения в Будущее, в тревожное и, как верили многие, в «прекрасное Дапёко», которое не будет же только жестоко к человеку.

И в этом плане он наиболее близок многому в русском фольклоре, в народной песне

«Невозможно забыть ничего из сказанного Гоголем, даже мелочей, даже не нужного», — отмечал Ф.М.ДостоевскиЙ.  «У Гоголя был резец Фидия»  — писал философ и критик хх века В.В.Розанов. — Сколько слов посвящено Петрушке, лакею Чичикова? А помнится не меньше, чем Николай Ростов.

А Осип?» В самом деле … Меланхоличный Осип, слуга Хлестакова в «Ревизоре», всего-то и говорит, предостерегая своего барина, вдохновенного сочинителя поэмы о собственной значительности: «Уезжайте отсюда. Ей-богу, уже пора», — да принимает дары от купцов, включая … памятную верёвочку («давай и верёвочку, — и верёвочка в доро- ге пригоцится»).

Но эту «веревочку про запас» запомнили многие поколения русских зрителей.

И с какой же сверхьестественной полнотой совместились именно в Гоголе два прекраснейших качества, живущих во многих, за исключением Пушкина, раздельно: исключительная жизненная наблюдательность и столь же редкая сила воображения.

Если художественный образ как главный выразитель духовной жизни России, сосредоточение её духовной жизни был до Гоголя как бы отдалён от фактов, от фактичности, то в творчестве Гоголя — задолго до М.

Г орького! — факт как бы продвинулся в глубь образа, заострил образ, утяжелил его.

Из гоголевской действительности вечно будут возникать в памяти и невероятно широкие шаровары, роковая трубка, «люлька» Тараса Бульбы, рассохшиеся «поющие двери» в идиллическом доме «старосветских помещиков». И поразившая даже А.Блока загадочная мелодия «струны, звенящей в тумане», из петербургских фантастических грёз Поприщина («Записки сумасшедшвго»).

А ведь доныне загадочен безответный вопрос — эпиграф ко всей послегоголевской литературе — «Русь, куда ж несёшься ты? дай ответ. Не даёт ответа»! И какой же может быть ответ, если Русь-тройка мчится «сквозь Коробочек и Собакевичей» (П.в.

палиевский)? Если два известнейших писателя начала хх века, создавая свой близкий символизму образ Гоголя, составляли эту Русь-тройку «из безумного Поприщина, остроумного Хлестакова и благоразумного Чичикова» (Д.С.МережковскиЙ) или?.

«Гоголь богатый: не одна, а две тройки — Ноздрёв — Чичиков — Манилов и Коробочка — Плюшкин — Собакевич … Ноздрёв — Чичиков — Манилов сквозь леса и горы жизнь под облака парят — воздушная тройка. Строят жизнь не , а хозяева — другая тройка: Коробочка- Плюшкин — Собакевич».

Чему Гоголь научил всю последующую русскую литературу?

Обычный ответ, что он вывел Смех как стихию жизни на первый план, что никогда так не смеялись в России зрители и читатели — после «Недоросля» Д.Фонвизина с его Простаковыми, Скотиниными и Митрофанушкой, после «Горя от ума» А.Грибоедова, — как они засмеялись вместе с Гоголем, едва ли во всём точен.

Смех Гоголя в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» (1832) ещё светел, лёгок, порой забавен, хотя часто явления всякого рода колдунов, чародеев, похитителей луны чередуются с пугающими своим автоматизмом непрерывными танцами, с «гопаком», как бы оберегающим этот оптимизм.

Безудержный прилив какого-то отчаянного озорства скрепляет идеальный и идиллический мир.

А каков смех в «петербургских повестях», во всей гоголевской демонологии Петербурга, этого самого рокового, умышленного города в России? Гоголь убирает в этих повестях забавные или страшные фигуры носителей зла всю наглядную озорную фантастику и чертовщину, удаляет куда-то Басаврюка, панночку-ведьму, русалок, колдунов, — но какое-то безликое, безграничное зло воцаряется в его Петербурге.

Впервые в русской прозе рождается та «дьяволиада», то мировое зло, которое потом будут «расколдовывать» и Бул гаков в «Мастере и Маргари те» со своим сатаной Воландом, и Платонов  во множестве пьес, и конечно, А.Белый  в «Патербурге» , Ф.К.Сологуб в  «Мелком бесе» и даже Шукшин в своих фантасмагориях «До третьих петухов» и «Поутру они проснулись… ».

Гоголь так своеобразно «воспел» (не отпел ли?) Петербург, что многие историки позднее несправедливо винили, укоряли его: с него, Гоголя, начинается известное «потускнение», омрачение образа Петербурга, замутнение его царственной красоты, затяжная эра трагических сумерек Петрополя.

Именно после Гоголя возникает и трагический Петербург Достоевского, и весь тревожный силуэт города-призрака в романе «Петербург»  А.Белого, и тот город А.Блока, где «Над бездонным провалом в вечность, / Задыхаясь, летит рысак … ».

Гоголевский Петербург стал в ХХ  веке прообразом, основой той грандиозной сценической площадки для многоактного действа революций, стал городом, «знакомым до слёз» (О. Мандельштам), для А.Блока в поэме «Двенадцать»  и многие другие.

Смешные герои «Ревизора» — предельно отчётливые, словно изваянные фигуры чиновников, обитателей сборного города — будто втянуты в поле действия отчуждённых, даже от автора, сил, в поле абсурда, заблуждения. Они заверчены какой-то внеличной каруселью.

Даже на сцену они врываются, буквально выдавив, обрывая дверь, как Бобчинский ввалился в номер Хлестакова, обрушив на пол дверь, из коридора. Гоголь и сам как будто отчуждён от комедии, где царствует стихия смеха, стихия действия и выразительного языка.

Только в конце комедии он как бы «опоминается», пробует отнести и к зрителям, и к самому себе очень назидательное и горестное сомнение: «Чему смеётесь? Над собой смеётесь!» Между прочим, в тексте 1836 года этой многозначительной реплики, сигнала к остановке «карусели», ко всеобщему окаменению, превращению грешников в своеобразные «соляные столпы», не было. Да так ли они, смешные герои «Ревизора», злодейственны? Таких правдивых, откровенных, доверчивых «злодеев», словно умоляющих смягчить кару, мечущихся со своими пороками, как на исповеди выкладывающих всё о себе, до Гоголя вообще не было. Они ведут себя как под Богом ходящие, убеждённые, что Хлестаков (посланец страшной, петербургской высшей силы) и мысли их и дела знает наперёд …

«Мёртвые души» (1842) — это одинокая, еще более трудная попытка Гоголя, прямого предшественника пророческого реализма Достоевского, выразить предельно концептуально «русскую точку зрения» на судьбу человека в мире, на все его иррациональные связи, выразить через анализ чувства совести и голос пороков.

Лев Толстой, кстати говоря, почти по-гоголевски скажет о духовном изнеможении, сверхнапряжении познающей мысли русского писателя, о его страдающей совести и муках слова: для него в поздние годы, на пороге хх века всё творчество — это познание Родины «на пределе мысли и в начале молитвы».

Гоголь — основоположник великой серии грандиозных этических попыток спасти Россию, обратив её ко Христу: она была продолжена и в проповедях Л.Толстого, и в горестных часто попытках С.Есенина осознать рок, вихрь событий, деяния тех, что в России 1917 года только «Напылили кругом, накопытили / И пропали под дьявольский свист».

И даже в какой-то жертвенности В.Маяковского: «за всех расплачусь, за всех расплачусь» … Смерть А.Блока в 1921 году в момент, когда исчезла музыка в эпохе, — это тоже далёкий вариант «самосожжения Гоголя». Гоголь «гоголизировап» многие решения и помыслы писателей.

Он словно пытался сдвинуть самое неподвижное, окаменевшее, всех позвать за собой по пути Руси-тройки.

И загадка «Мертвых душ», то есть первого тома, с наездами Чичикова к шести помещикам (каждый из них то «мертвее», то живее предыдущего), с обломками тома второго, чаще всего разгадывается с помощью акцентирования внимания на образе дороги, на мотивах движения.

Как и в «Ревизоре», мысль Гоголя в «Мертвых душах» словно рвётся сквозь Русь грешную, мимо кучи старья в доме Плюшкина к Руси святой, идеальной. Идея богооставленности Руси опровергается множеством проницательных скорбных взглядов в биографиях героев, включая Чичикова.

Часто писатель и слышит и видит то, что идёт на помощь его отчаянию, его тоске: «Ещё доселе загадка — этот необъяснимый разгул, который слышится в наших песнях, несётся куда-то мимо жизни и самой песни, как бы сгораемой желанием лучшей отчизны». Его Чичиков, смеявшийся над «комментариями» Собакевича к списку мёртвых душ, вдруг сам создаёт целые поэмы о плотнике Степане Пробке, о бурлаке Абакуме Фырове, ушедшем на Волгу, где царит «разгул широкой жизни» и песня, «бесконечная как Русь».

Источник: https://info-shkola.ru/tvorchestvo-gogolya/

Тема «маленького человека» в творчестве Н. В. Гоголя

Читая повести Гоголя мы еще не раз вспоминаем, как останавливался перед витриной незадачливый чи­новник в картузе неопределенной формы и в синий ваточной шинели, со старым воротником, чтобы поглядеть сквозь цельные окна магазинов, блистающих чудными огнями и великолепной позолотой.

Долго с завистью, пристально разглядывал чиновник различные предметы и, опомнившись, с глубокой тоской и стойкой твердо­стью продолжал свой путь. Гоголь открывает читателю мир “маленьких людей”, мир чиновников, чиновничь­его крючкотворства в своих “Петербургских   повестях”.  Центральная в этом цикле повесть “Шинель”.

“Петербургские повести” отличаются по характеру от предыдущих произведений Гоголя.

Перед нами чиновный Петербург, Петербург – столица – основной и велико­светский, огромный город – деловой, коммерческий и трудовой, и “всеобщая коммуникация” Петербурга – бли­стательный Невский проспект, на тротуаре которого все, что живет в Петербурге, оставляет следы свои: “вымещает на нем могущество силы или могущество слабости.” И перед читателем мелькает, как в калейдо­скопе, пестрая смесь одежд и лиц, в его воображении возникает жуткая картина неугомонной, напряженной жизни столицы. Написанию этого точного портрета столицы помог бюрократический аппарат того времени.

  В повести “Шинель” Гоголь обращается к ненавистному ему миру чиновников, и сатира его становится   суро­вой и беспощадной: “…он владеет даром сарказма, который порой заставляет смеяться до судорог, а порой бу­дет презрение, граничащее с ненавистью.” Эта небольшая повесть произвела огромное впечатление на читате­лей.

Гоголь вслед за другими писателями выступил на защиту “маленького человека” – запуганного, бесправ­ного, жалкого чиновника. Самое искреннее, самое теплое и задушевное сочувствие к обездоленному человеку он высказал в прекрасных строках заключительного рассуждения о судьбе и гибели одной из многих жертв бездушия и произвола.

  Жертвой такого произвола, типичным представителем мелкого чиновника в повести является Акакий Акакие­вич. Все в нем было заурядно: и его внешность, и его внутренняя духовная приниженность. Гоголь правдиво изобразил своего героя, как жертву несправедливой деятельности.

В ” Шинели” трагическое и комическое вза­имно дополняют друг друга .Автор сочувствует своему герою, и в то же время видит его умственную ограни­ченность и посмеивается над ним. За все время пребывания в департаменте Акакий Акакиевич ничуть не про­двинулся по служебной лестнице.

Гоголь показывает, как ограничен и жалок был тот мир, в котором существо­вал Акакий Акакиевич, довольствующийся убогим жильем, обедом, поношенным мундиром и разъезжающейся от старости шинелью.

Гоголь смеется, но он смеется не именно над Акакием Акакиевичем, он смеется над всем обществом.

Но у   Акакия Акакиевича была своя “поэзия жизни”, имевшая такой же приниженный характер , как и вся его жизнь. В переписывании   бумаг ему “виделся какой-то свой разнообразный и приятный мир”. В Акакие Акакиевиче в се же сохранилось человеческое начало.

Смыслом   его существования стано­вится забота о 111. Эта цель преображает Акакия Акакиевича. Новая шинель- как бы символ новой жизни.

Апогеем творчества Акакия Акакиевича   является его первый переход в департамент в новой шинели и посе­щении вечеринки у столоначальника, Трудная работа Акакия Акакиевича увенчалось успехом, он хоть чем-то доказал людям , что у него есть самомнение, На этой казалось бы, вершине благополучия его постигает катаст­рофа.

Двое грабителей снимают с него шинель. Отчаяние вызывает у Акакия Акакиевича,   бессильный протест. Добиваясь приема у “самого частного” и в обращении к “значительному лицу”, Акакий Акакиевич “раз в жизни захотел показать характер” Гоголь видит несостоятельность возможностей своего героя, но он дает ему воз­можность противостоять.

    Гоголь говорит нам концом своей повести, что в том мире, в котором жил Акакий Акакиевич, герой как человек, как личность, бросающая вызов всему обществу, может жил Акакий Акакиевич, герой как человек, как личность, бросающая вызов всему обществу, может жить только после смерти. В “Шинели.” Повествуется о самом заурядном и ничтожном человеке, о самых обыденных событиях в его жизни. Повесть оказала боль­шое влияние на направлении русской литературы, тема “маленького человека” стала на многие годы одной из самых важных.

     Еще одно произведение Гоголя со своей глубиной раскрывшее судьбу “маленького человека” – это “Записки сумасшедшего.” Здесь представлена судьба человека, исключительно несправедлива, царизм в мире.

   Герой   повести- “маленький человек”, чиновник. Он – жертва бюрократического аппарата, безжалостно уродующего людей. Многие люди в то время становились жертвой этого аппарата, но все же доведенные до отчаяния своими тщеславными попытками найти свое место   в жизни, ни еще могли найти в себе силы бо­роться.

Но у Поприщина в душе живет протест, сознание своего человеческого достоинства, он гордится своим дворянством, давно уже всем и забытым. Постепенно это смутное недовольство приобретает более рез­кий характер.   Поприщин, хотя и смутно, начинает понимать несправедливость существующих порядков, но он еще не способен на активный протест.

Его протест не имеет дальше наивного представления о том, что он не хуже камер-юнкера. Что же из того, что он камер-юнкер. Ведь у него же нос не из золота сделан. В его голове не укладывается мысль о том что   маленький мирок, в котором он вращается изо дня в день, может хоть сколько ни будь измениться. От сознания безвыходности своего положения.

Поприщиным овладевает отчаяние, и все оканчивается сумасшествием. Поприщин тихо сходит с ума, но ни кто ничего не замечает. Сойдя с ума, По­прищин освобождается от навязываемых ему представлений о жизни, он видит-то, что ранее ускользало от его внимания. Гоголь очень точно передает нарастание душевной болезни своего героя. Повесть “Записки сума­сшедшего.

” Имеет сатирическую направленность, и Гоголь вводя в нее переписку собачек, Люджи и Фидели, еще более усиливает эту направленность. Он переносит   людские отношения и нравы в жизнь собак, смешивает человеческое и собачье восприятие жизни. Воображая себя испанским королем – Фердинандом 3. Поприщин представляет, как люди преклоняются   перед ним.

Для Поприщина   мир перевернулся, он оказался на месте тех людей, которые его унижали, а всех начальников заставил своем воображении 111 перед ним. В образе По­прищина Гоголь раскрыл глубину человеческих страданий., вызываемых социальным неравенством, привлек внимание к судьбе “маленького человека”, напомнил о том, что он заслуживает лучшей участи.

Заключительные записки Поприщина -результат   оскорбленного самолюбия, бедности, одиночества. Теперь в сумасшедшем доме Поприщина обезумив окончательно, узнал ценуфльши и тщеславия окружающего мира,   испытывает мучительные страдания. “Я не в силах, я не могу   вынести всех   мук их, голова горит моя моя спасите меня!” Последние слова Поприщина, обращены матери.

Это призыв человека, который погибает   в мире эго­изма и безумия: “Матушка, спаси своего будущего сына! Урони слезинку на его больную головушку!” В этих словах звучит скорбь измученного, оскорбленного человека. Перед нами уже не запуганный человек, а человек, который   в своем безумии   и   страдании увидел все ничтожество, низость и жестокость мира. После “Петербургских повестей.

” Гоголь не   оставляет тему взаимоотношений “маленького человека” и чиновничьего мира столицы. Это – тема постоянно живет в каждом произведении, он никогда не пропустит случая, чтобы не пропустить случая, чтобы   не сказать двух-трех едких слов в ее адрес.

Но однажды   эта тема прозвучала без всяких предисловий, прозвучала без всяких иносказаний , с предельной сатирической обнаженностью в “Повести о капитане Копейкине.” Здесь рассказана драматическая история об инвалиде – герой   Отечественной войны 1912 года, прибывшим в Петербург за” монаршей милостью.

” Защищая Родину, он потерял руку и ногу, и лишился каких бы то ни было средств к существованию. Капитан Копейкин добивался встречи с самим ми­нистром, который оказался черствым, бездушным чиновником. ” Маленький человек ” попал в беду, из которой нет никакого выхода. А всесильному министру нет никакого дела до несчастного инвалида. Министр   доса­дует, что посетитель отнимает у него так много времени: ” Меня ждут дела важнее ваших.” И мы знаем , какие это дела, ждут решений и приказаний генерала – словом важные государственные дела. С какой откровенностью противопоставлены здесь интересы “государственные” интерес к простому человеку.

Он не только не помог инвалиду, но возмутившись его “упрямству”, распорядился выслать его из столицы. А Ко­пейкин гневно размышляет: раз министр советовал ему самому найти средства помочь себе -“хорошо он найдет .

” Вскоре Копейкин стал атаманом появившийся в рязанских лесах “шайки разбойников”   грабивший казну и помогавшей беднякам.

   По своему внутреннему смыслу, по своей идее “Повесть о капитане Копейкине” является элементом в идейном и художественном замысле писателя.

Повесть как бы венчает всю страшную картину поместно- чи­новно – полицейской России. Воплощением произвола и несправедливости является не только губернская власть, но и столичная бюрократия, само правительство.

Чего же стоит это бездушное правительство, если оно не может оказать помощь защитнику Отечества!

   ” Повесть о капитане Копейкине” содержала в себе очень острое политическое жало. И это было верно угадано петербургской цензурой, потребовавшей от автора либо выбрать всю повесть, либо внести в нее суще­ственные исправления.

” Повесть о капитане Копейкине” дала автору возможность включить в произведение тему героического 1812 года и тем самым еще резче оттенить поведение чиновников губернского города и сто­лицы России, характерно для них   эгоизма, красотой человеческого духа, нравственным величием подвига в защиту Отечества.

   Сильный и мужественный, исполненный человеческого достоинства. Копейкин являлся собой разитель­ную противоположность бессердечию и произволу столичной власти, трусливой и жалкой знати.

Всем этим людям противостоял Копейкин – смелый, добрый человек с героической и печальной судьбой.

Никогда еще тема ” маленького человека” не звучало у Гоголя с такой трагической пронзительностью, с такой силой, ибо ” маленький человек” вырастает здесь в фигуру величественную – в защитника и спасителя Родины.

Источник: https://www.school-essays.info/tema-malenkogo-cheloveka-v-tvorchestve-n-v-gogolya/

Психологическое начало человека В творчестве Гоголя

Сочинения › Гоголь Н.В. › Мертвые души

Готовые Домашние Задания

Тему «маленького человека» можно назвать одной из основных в русской литературе. Все писатели 19 века так или иначе затрагивали эту тему в своем творчестве. В произведениях Н.В. Гоголя она получила серьезную разработку, дополнилась различными нюансами и аспектами.

Хрестоматийным произведением Гоголя, в котором затрагивается тема «маленького человека», является повесть «Шинель» (1842). Ее герой – «вечный титулярный советник» Акакий Акакиевич Башмачкин – образец забитого существа, того, кого Гоголь называл «униженными и оскорбленными».

Башмачкин живет в Петербурге – столице российской империи, где богатство и роскошь – абсолютно нормальное и привычное явление. Но лишь для избранных. Для таких же, как Акакий Акакиевич (а их в столице огромное количество), предназначена другая судьба – вечная нищета, убогое существование в заботе о куске хлеба.

Выбившись в люди (например, «значительное лицо» в повести), человек наслаждается своим положением и не думает о ближних, особенно о тех, кто находится в самом низу социальной лестницы.

Так, тема «маленького человека» самым тесным образом связывается у Гоголя с темой социальной несправедливости, безжалостной бюрократической машины, уничтожающей в человеке человека.

Но это лишь одна сторона медали. Другой аспект данный темы связан у писателя с личностным, психологическим началом. Да, Башмачкин представляет собой жалкое, донельзя забитое, крайне ограниченное существо.

И что же? Башмачкину «это задало …такую работу, что он вспотел совершенно, тер лоб и наконец сказал: «Нет, лучше дайте я перепишу что-нибудь».

Но автор подчеркивает, что его герой был не лишен таланта. Переписыванье бумаг он превратил в творческий процесс: «некоторые буквы у него были фавориты, до которых если он добирался, то был сам не свой…» Однако свой потенциал Башмачкин больше нигде не проявлял.

Когда в жизни героя появилась мечта о шинели, она стала для него сравни мечте о другом, лучшем, будущем, а сама шинель стала воплощением счастья. Однако «маленькому человеку» счастья в этой жизни не испытать – Акакий Акакиевич вскоре лишается своей шинели, а в попытках отстоять свое достоинство и мечту – и самой жизни.

Данную тему продолжает и развивает, уже в комическом ключе, пьеса «Ревизор» (1851). В образе враля Хлестакова также проявляются и развиваются черты «маленького человека». Этот герой, недалекий и легкомысленный, служит в Петербурге.

Он получает мизерное жалование и не может позволить себе ничего из того, что ему хотелось бы.

А хотелось бы Хлестакову многого: иметь большой чин, быть знаменитым, пользоваться успехом у самых красивых дам, «быть на короткой ноге» с самыми известными и богатыми людьми и так далее.

В реальной жизни Хлестаков не может реализовать свои мечты. Поэтому он, обманывая чиновников города N., реализует их в своих мечтах. Только в своих фантазиях Иван Александрович живет полной жизнью и чувствует себя, пусть и на короткие мгновения, по-настоящему счастливым.

Тема «маленького человека» затрагивается Гоголем и в поэме «Мертвые души». В повести о капитане Копейкине она находит свое окончательное, как мне кажется, решение.

Повествование о социальных мытарствах инвалида Отечественной войны в поисках заслуженной им пенсии завершается бунтарским финалом. Капитан Копейкин, лишившийся руки и ноги в боях за родину, не смог добиться справедливости.

По всей видимости, он, разочаровавшись в помощи государства, создал свою разбойничью шайку. Таким образом, Гоголь показывает, что герой взял жизнь в свои руки так, как мог это сделать.

Таким образом, тему «маленького человека» можно назвать одной из ведущих в творчестве Н.В. Гоголя.

Усиленно разрабатывая ее, писатель привнес свое видение данной проблемы, делая аспект на социальной стороне вопроса – подчеркивая бесправность и беззащитность простого человека перед лицом государства.

Но, кроме того, Гоголь не забывал и личностную сторону данной проблемы, говоря о том, что человек во многом сам опускает руки, забывая о божьем свете внутри себя.

Сочинения по теме:

• Пять характеров, пять портретов . Характеристика Манилова и Собакевича, Манилова и Коробочки. сочинение
• Говоря о Ноздреве и Плюшкине по мотивам поэмы “Мертвые души” сочинение
• Мораль и деньги в поеме Гоголя “Мертвые души” сочинение
• Образ России в комедии “Ревизор” и поэме “Мертвые души” Н.В. Гоголя. сочинение

Источник: https://1soch.ru/gogol-nv/mertvye-dushi/psihologicheskoe-nachalo-cheloveka-v-tvorchestve-gogolya

Образ «маленького» человека в творчестве Ф.Сологуба и Н.В. Гоголя

V Сологубовские чтения.

Трудно, да пожалуй, и вовсе невозможно назвать во всей нашей литературе писателя более оригинального и загадочного, чем Федор Кузьмич Сологуб, о котором за последнее время так много говорят и говорили всегда с полным недоумением. Хотя писать он начал одновременно с Чеховым, но заметили и заговорили о нем намного позже.

По характеру своего творчества он очень близок к Чехову, Салтыкову – Щедрину, Достоевскому и, конечно же, Н. В.Гоголю. Нельзя сказать, что Сологуб подражал этим писателям, или заимствовал у них что–то. Тем не менее, некоторые общие черты присутствуют.

Возьмем образ «маленького» человека в творчестве этих писателей. Подобно Чехову Сологуб чувствуют пошлость окружающей жизни в самых тонких её проявлениях.

У Гоголя он взял увеличительный аппарат, при помощи которого легко раздувает каждое жизненное явление в карикатуру.

В романе «Мелкий бес» Передонов весь соткан из аллюзий, сопряженных с его предшественниками, со всеми теми «маленькими и униженными», незащищенными. Но если Чехов и Достоевский, показывали скрываемые, потаенные амбиции, поселившиеся в «подполье», то Сологуб вынес их на поверхность.

   Сологуб выдумал Передонова – или списал с натуры: с себя или с нас всех. Ибо, если  в каждом из нас не сидел Передонов в такой же степени, как сидит Фауст, Прометей или Хлестаков, то их не стоило бы изображать. Передонов пополняет галерею «маленького» человека, созданную Гоголем, Чеховым, Достоевским.

Только чином Передонов выше – чиновник 5 – го класса. И в чае ему не надо себе отказывать: у него водка рекой льется. И у него все тайное превратилось в «явь». Вожделенный чин инспектора – чем не «шинель» Гоголя. Ради этого не только походку поменять в церковь можно пойти.

Визиты делать, демонстрируя всем свою благонадежность.

Ему уже кажется, что кот – враг, он о нем такое знает (Передонов думал, что кот отправился, может быть к жандармскому, и там мурлычет все, что знает о Передонове и о том, куда и зачем Передонов ходил по ночам, – всё откроет да ещё промяукает чего и не было.

) И гоголевский Поприщин узнает о себе из переписки собачек («Фамилия у него престранная, он всегда сидит и чинит перья. Волоса на голове его очень похожи на сено»). Ничтожное создание, распираемое от амбиций. Мыслит себя «большим»: перед свадьбой Передонов решил, что ему одного шафера будет мало.

«Тебе, Варвара одного будет, а мне двух надо, мне одного мало: надо мной трудно венец держать, я – большой человек», и выбирает того, у кого «очки золотые», важнее с ним).

Все рассматриваемые литературные персонажи «пакуют свое тело в вицмундир, иной сути своей они не мыслят (Гоголевский Акакий Акакиевич « видно так и родился на свет уже совершенно готовым в вицмундире и с лысиной на голове.

Чеховский Червяков идя объясняться с генералом, надел новый вицмундир, а, вернувшись, не снимая вицмундира, лег и умер, Передонов, идя делать визиты значительным лицам, «надел малоупотребляемый им фрак, в котором уже было ему тесно» неловко: тело с годами добрело, фрак садился. Досадовал, что нет ордена.

Это важно будет погоны как у генерала, и одна большая звездочка. Сразу всякий увидит, что идет по улице статский советник. Любит себя «маленький человек». Упивается (где про себя, где вслух) своей значительностью.

Ощущая свою эксклюзивность, Передонов  даже пометил себя, чтобы не подменили (на груди, на животе, на локтях, еще на разных местах намазал он чернилами букву П.) в 1907 г. Сологуб публикует рассказ «Маленький человек». Герой – Саранин, чином явно не мал – надворный советник. Но чин, звезды? Суть – то, душа – прежние.

Сологуб открыто декларирует продолжение традиции: Саранин, неказистый внешне (мал ростом) служит в департаменте. Традиции сослуживцев Акакия Акакиевича Башмачкина живучи. Герой, выпив ненароком капелек, предназначавшихся жене (для уменьшения её дородности и придания ей соответствующего с мужем роста) стал катастрофически мельчать. В буквальном смысле слова.

Взял на себя функцию поставить точку в «жизни» этого типа. Знаменательны последние слова рассказа: наконец – то по сношению с Академией наук, решили считать его посланным в командировку с научной целью. Саранин кончился. Хотя «научная командировка» неожиданно закончилась для замыслов Сологуба: этот тип «мутировал», приспособился, поменял одежды и кочует по литературным произведениям, через весь двадцатый век (как знаменательны слова официоза, исполнявшиеся торжественно и песенно «Кто был ни чем, тот станет всем» – а это уже Шариков и Компания).

В романе «Мелкий бес» Сологуб создал свой образ России. Образ нелестный. Это образ страны, у которой нет будущего, потому что в ней по Сологубу, нет сил, способных к творческой деятельности.

И если в поэме Гоголя души мертвы и неподвижны то у Сологуба вместо некрополя, царство безумия. В не верховодит «Недотыкомка». Она неистребима.

 «Недотыкомка делала и делает с Сологубом буквально то же, что делал черт с Гоголем. Сологуб писал:

Недотыкомку серую 

Отгони ты волшебными чарами

Или наотмашь, что ли ударами,

Или, словом, заветным каким.

Гоголь за несколько дней до смерти молил Бога: «Господи! Свяжи вновь сатану таинственной силой неисповедимого креста.

Сологуб любил по чеховски, как Пушкин, родину, любит наш сере6нький грустный пейзаж, людей любит, жизнь любит, а Недотыкомка все время егозящая около него. Юлит и портит красоту. Сологуб пишет: «А в лесу как славно, – смолой пахнет. «Шкипидаром», – замечает Недотыкомка. « А там, какой луг красивый, – не сдается Сологуб.

– Цветочков много, все разные – так весь луг и пестрит. И некоторые так хорошо пахнут. «И коровы нагадили, – разочаровывает Недотыкомка. Точно в «Заколдованном месте» Гоголя. Земля славная, – рассказывает пасечник,- и урожай всегда бывал на диво. Но на заколдованном месте, никогда ничего доброго не росло.

Засеют, как следует, а взойдет такое, что и разобрать нельзя: арбуз не арбуз, тыква не тыква, огурец не огурец. Черт знает, что такое…Недотыкомка заколдовала! Бесспорно, Сологуб унаследовал свою Недотыкомку от Гоголя, как в народной сказке о горе – злосчастье. Он открыл камень. Под которым она была закопана.

Она выскочила, уцепилась, и теперь не отстает. Нельзя сказать, что Сологуб заимствовал свою недотыкомку у Гоголя или написал её под влиянием творчества Гоголя. Слишком много у Сологуба своего. Недотыкомка у него тоже своя собственная, хотя до него мучила Гоголя и почти так же мучила Достоевского.

            Андрей Белый в своей статье «Мастерство Гоголя» говорит, что Сологуб в своем творчестве завершает процесс разложения действительности, начатый Гоголем.

«Гоголь – говорит он, – начал с колдунов и басаврюков, а кончил Невским проспектом: но Невский проспект оказался завесой – и дырявой завесой: какой – то басаврюк выставил из дыры нос: и нос заходил по Невскому; чего доброго заходили и ноги без туловища: наконец котелок на палке. Реализм жизни русской сумел таки проклятый колдун разложить на носы.

По всем правилам Сологуб завершил начатое разложение: он – первый атомист взвешивает русскую жизнь на атомные весы: и Недотыкомка – единица его веса. Недотыкомка – пыль, следовательно, середина и плоскость, следовательно, не существует. Весь мир разлагается до пыли, следовательно, и он несуществует – говорит А.

Белый, а затем продолжает: Сологуб отчетливо осознал гоголевский прием распыления всего до ничто» ( гипербола умаления); он доводит анализ языкового мифа до осознания соответствия его с жизнью мещан. И делает Сологуб это сравнительно легко. Ни душевно драмы Гоголя, ни даже драмы Достоевского он не переживает.

 Н.С.Смирнова

Зав. методическим отделом ЦРБ

»<\p>

Источник: https://www.kresttsy.ru/node/430